На этом можно было бы удовлетвориться и разъезжаться кто куда. Гийот с Бороном ничего не замышляли, они забросили поиски Братины и Зосимы с нею. Бойди сказал, что с такими деньгами в Александрии он купит виноградники и заживет синьором. Баудолино был еще скуднее мыслями. Без поисков пресвитера и без Гипатии ни жизнь, ни смерть для него ничего не значили. Поэт же, не в пример всем прочим, находился на новом взлете мечты о всемогуществе. Распространяя знамения Господа по крещеному миру, он собирался перейти от пилигримов мелкого разбора к высокопоставленным командирам и заработать их благосклонность.

Однажды он объявил, что в Константинополе находится Mandylion, эдесский Убрус, неизмеримой цены.

– А что такое убрус? – спросил Бойямондо.

– Такой небольшой платок, лицо утирать, – пояснил Поэт. – На нем отпечаталось лицо Господа. Не нарисовано, а самою природой отпечатано. Получился образ нерукотворный, по-здешнему acheiropoieton. Абгар Пятый, царь Эдессы, был прокаженный, он посылал своего бытописателя Ханнана за Иисусом, чтоб тот пришел исцелить его. Иисус прийти к царю не мог, а вместо этого взял платок, вытер лицо, и отпечатались черты его лика. Как вы уже догадываетесь, получив тот Убрус, царь излечился и обратился в истинную веру. В давние времена, когда персы осаждали Эдессу, горожане выставили на стену Mandylion и тем спаслись. После этого Константин выкупил Убрус и перевез сюда. Его сперва возложили в церкви Влахерн, потом в Святой Софии, а потом в Фаросской часовне. Это истинный Mandylion, хоть молва и гласит, будто существуют иные: в каппадокийской Камулии, в египетском Мемфисе и в Анаблате подле Иерусалима. Что не противоречит логике, потому что Иисус в течение жизни мог вытираться полотенцами не один раз. Однако эдесский Убрус несомненно важнее всех прочих, потому что в Пасхальное Воскресенье лик преображается каждый час: на рассвете имеет вид новорожденного Иисуса, в третьем часу представляется отроком, и так далее до девятого часу, когда он являет облик Иисуса-мужа в пору Страстей.

– Как ты все это узнал?

– Рассказал один монах. Так вот, эти-то мощи честные, и имея вещь такого пошиба, тот, кто вернется в наши края, будет иметь и почести, и пребенды, только найти нужного епископа, вроде как Баудолино всунул Рейнальду своих трех Волхвов. До сих пор мы продавали мощи. Настал момент покупать. Но покупать надо с умом, чтобы нажить на этом состояние.

– У кого ж ты торгуешь святой Убрус? – спросил Баудолино, которого уже тошнило от непрерывного святокупства.

– Его пока купил один сириец, мы пили с ним третьего дня, он на службе у герцога Афинского. Однако, по его словам, герцог отдаст и Убрус и с ним что еще только захотят, лишь бы заиметь Sydoine.