Тут меня прошиб холодный пот, я залепетал, что меня заждались дома к ужину.

Граньола отвел меня в сторонку, и я услышал много всего хорошего. Что во имя свободы и во имя спасения восьми человек. Что в моем возрасте можно уже начинать быть героем. Что в конечном итоге я по Яру ходил туда-сюда массу раз и этот не отличается от прочих. Только вот с восемью казаками на буксире нужно будет двигаться немного аккуратнее. Пусть же немцы караулят внизу на дорожке, как последние разбалдуи. Им про Яр, поди, даже и не говорили. Что со мною пойдет он сам, хотя и болен, но существует такое слово — надо, против которого не поспоришь. Что мы пойдем не в одиннадцать часов, а в полночь, когда в моем доме все лягут и я свободно выберусь. А утром выйду к родителям из своей спальни как ни в чем не бывало. В общем, гипнотизировал меня всеми средствами.

В конце концов я поддался. Я думал про себя, что про такое геройство когда-нибудь я всем смогу рассказать. Настоящее партизанство. Почище Гордона в Арборской гати. Посерьезнее Тремал-Найка в Черных Джунглях. Отважнее Тома Сойера в пещере. Поведу через чащи, где завяз бы даже «Патруль слоновой кости». В общем — вот наступает мгновенье славы, за Родину, за настоящую Родину, не за подмененную! Без патронташа и без «стена», без маскарада, я геройствую голыми руками. Точно Дик Фульмине. В общем, все мои чтения кружили и пели в голове. А если и выпадет мне умереть, то наконец я увижу травинки, толстые, будто столбы.

«Мальчуган разумный», я обсудил ряд технических деталей с Граньолой. Тот говорил, что надо устроить связку из всех казаков, то есть нужна длиннейшая веревка, и будем сходить как альпинисты. Я возразил, что это нельзя, потому что на спуске, если хоть один соскользнет, он утянет за собой всех, поэтому веревок нужно иметь десять. Каждый будет соединен с предыдущим и с последующим. Но если уж одному из нас не повезет и он начнет соскальзывать, веревку придется отпускать, пускай лучше один, чем все десять.

— А ты соображаешь, — сказал на это Граньола.

Я возбужденно спросил, будет ли он вооружен, на что он:

— Нет. Во-первых, потому что я неспособен убить и комара. Затем еще, потому что если, не дай господь, приведется стрелять, то для стрельбы у нас будут казаки. И в-последних, если, даже говорить не хочется, меня схватят, то пускай уж лучше я буду при этом без оружия. Попасться с оружием — прямая дорога на виселицу.

Мы пошли к священнику и проинформировали его, что согласны и что пусть он к часу ночи готовит своих казаков па выход.

Приблизительно в семь я явился домой ужинать. Встреча была назначена у мадонниной часовни ровно в полночь. Чтоб дойти до часовни, требовалось сорок пять минут бодрого ходу.