* * *

В палате становилось шумно. Комнату наводнили родственники пациентов – хихикающие дети, женщины и мужчины со смартфонами и ярко раскрашенными лицами. Сегодня был апофеоз праздника красок холи: вчера все плохое было сожжено в кучах мусора, сегодня бушевали краски. Бурно, весело и беззаботно, посреди убожества и уныния больницы. Халаты врачей и санитаров были в цветном порошке, даже волосы и лица у них были разноцветные.

А Лоу все не приходил в себя.

Равнодушный врач спросил, что он принимал.

– Экстези. И что-то растительное.

У меня больше не было желания его защищать.

– Это могло послужить поводом, – невозмутимо сказал врач. – Но не причиной.

* * *

Я прошла в туалет и долго, с ожесточением мыла руки. Мне отчаянно хотелось домой в Берлин. Просто исчезнуть отсюда, телепортироваться, вдруг все это дурной сон? Я возвратилась в палату, легла на пустующую кровать и провалилась в сон под какофонию окружающей суматохи.

* * *

Очнулась я от того, что кто-то дергал меня за руку:

– Люси, проснись!

Я не понимала, где я, не понимала, который час. В окна лился горчичный вечерний свет. Я медленно приходила в себя.

– Где Коринна?

– Лоу, ты помнишь, где мы?

– Да-да.

– Ты помнишь, что Коринна исчезла?

– Ах да. Да… – пробормотал он. И принялся отдирать от себя трубки. Монитор встревоженно запищал. – Сматываемся отсюда!

– Лоу! Подожди! Как ты себя чувствуешь?

– Все в порядке.