Ришикеш, 1968

Вместе с «Битлз» из ашрама ушла радость. Зато появились журналисты, полицейские и слухи. Старшие участники курсов радовались, что цирк закончился. Младшие беспокоились. А Марк стал считаться провидцем, который все знал наперед. Непризнание сменилось триумфом. Лоу разрывался между Марком и Коринной (которым он верил) и Марией (которая верила Махариши). Все рушилось, но он не хотел, чтобы это путешествие закончилось поражением. Нужно было вернуть ту радость, с которой они отправлялись в путь.

Нужно было найти что-то прекрасное, большое, яркое.

* * *

Никто не помнил, кому первому пришла в голову мысль о свадьбе. Может, Марии, которая хотела снова ощутить твердую почву под ногами? Или Лоу, который хотел наконец куда-то добраться? Или Махариши, который любил праздники и хотел поднять упавшее настроение? Одно точно: ночью, когда Лоу стоял возле кухни, к нему подошел Марк, протянул сигарету и сказал:

– Хорошая мысль. Я буду у вас свидетелем.

Лоу изумился:

– Тебе не кажется, что это немного… мещанство?

– Мне кажется, что это романтично. Вы же не в церкви венчаетесь.

– А ты бы женился на Коринне?

Марк пожал плечами:

– Не знаю.

– Ты же должен знать, действительно ли она тебе нужна.

Марк рассмеялся. Обезоруживающе и легко, как умел смеяться только он.

– Обо мне не беспокойся, старший брат.

– А где она? – спросил Лоу.

– Кто, Коринна? – Марк ухмыльнулся: – Хочешь испросить ее благословения?

Лоу не подал виду, но именно о Коринне он думал той ночью, лежа в объятиях Марии, когда она спросила, уверен ли он.

* * *

На следующий день Лоу и Мария отправились на виллу Махариши. Странное чувство – переступать порог места, где произошло «это», если, конечно, произошло. Они сидели на полу, застеленном ковром, Махариши восседал на большом, обложенном подушками матрасе, где, видимо, и спал. Простая, но красивая комната с окнами на лес. На стене висел украшенный цветами портрет Гуру Дэва. Пахло ароматическими палочками. Те, кто думал, что Махариши будет предаваться унынию, плохо его знали. Он вел себя так, будто разорванная дружба с «Битлз» – лишь досадная неприятность, вроде ползающей по руке мухи. Он принимал индийских священнослужителей, возобновил уроки и давал личные аудиенции. Одни видели в этом доказательство того, что его интересовали только деньги битлов, а не дружба с ними, другие объясняли это умением сохранять спокойствие, даже когда на него обрушились утраты и клевета.