– Да. Ты к чему это?..
– Знаешь, как это бывает? Противная гусеница вовсе не отращивает по бокам крылья – и
Жоэль снова улыбается. Я уже не знаю, о ком она говорит – о Морице, о себе или обо мне. Я знаю только, что если бы мой дед тогда вернулся к Фанни, я бы никогда не познакомилась с Жоэль. А без этого поворота я больше не могу представить себе книгу моей жизни.
* * *
В эту ночь я впервые крепко сплю. А когда просыпаюсь, солнце уже взошло. Я одеваюсь, наматываю шарф и выхожу из отеля, пока все еще спят. Волны равнодушно набегают на пляж. Могучее море. Зверь, который дышит и никогда не умирает. Воздух свеж, ветер продувает куртку насквозь. Я снимаю обувь и ступаю босиком по сырому песку. Камешки и ракушки, плавник, мозаика на песке, осколки зеленого стекла, отшлифованные прибоем. Они потеряли всякую остроту, стали мутными камешками, время залечивает все повреждения. Может, надо ослепнуть, чтобы все забыть.
* * *
Я выжившая. Позади меня сгоревший дом, обугленный остов, руины на ветру. Я любила. Я жива. Я здесь. Воспоминания блекнут как сон, который ускользает, не дается сознанию, исчезает, как только открываешь глаза. Как зыбь после шторма, как растревоженное море без ветра. Утренняя мысль еще не пришла.
* * *
Я вдруг спохватываюсь: куда подевался мой гнев. Но его нет. Я смогу видеть Джанни, не испытывая к нему ненависти. Я пока еще не понимаю его, но уже не чувствую себя несчастной без него. Это еще не назовешь счастьем, но это покой – может, пока не между нами, но уже во мне. Во мне покой. Размеренные шаги, дыхание, первая ясность в голове. Это я. Кроме меня, на пляже никого. Я снова доверяю своему телу.
Глава 35 Леон
Глава 35
Леон
И доколь ты не поймешь: Смерть – для жизни новой, Хмурым гостем ты живешь На земле суровой[79].
Это Мими снабдила крыльями жизнь Мориса, которая до сих пор состояла лишь из имени и лжи. Случилось это в Шаббат после несчастья с Альбертом, в жаркий день, когда вся округа устремилась на пляж.
Альберт по-прежнему находился в военном госпитале. Состояние его чуть улучшилось. Он узнавал Мими и Ясмину, слушал и говорил, хотя и неразборчиво. Однако часть его мозга была серьезно поражена, и он не мог самостоятельно поднести руку ко рту, чтобы поесть. Ему скоро станет лучше, говорили врачи, надо надеяться. А потом к его постели явились два офицера секретной службы, чтобы допросить Мими и Ясмину насчет немца, которого они якобы прячут в доме. Мими врала, Ясмина молчала, но обе знали, что это лишь вопрос времени – когда солдаты снова придут с обыском. Американцы были на удивление хорошо осведомлены. О его плане переправиться на Сицилию. О его возрасте, внешности. Рыбак все им продал.