Мориц встал, мокрый от пота, и перечитал свое письмо Фанни. Потом снова и снова. Но чем больше он таращился на эти строчки, тем более пустыми казались ему слова, тем более размытым становился облик Фанни. Что в нем было воспоминанием и что воображением? Он потерял ее.
Не в силах заснуть, он поднялся на крышу, где жара была не так нестерпима. Вдали, между домами, можно было разглядеть огни кораблей в море. В какой-то момент он услышал шаги Ясмины на лестнице. Босая и в ночной рубашке, она появилась между развешанным бельем. Медленно приблизилась, посмотрела на него и молча встала рядом. Молчаливое, растерянное согласие. Она смотрела на море. Лунный свет лежал на ее кудрях. Он чувствовал ее запах, а между ними будто стоял Виктор.
* * *
В четыре часа утра в дверь дома постучали. Нет, не постучали, заколотили, и еще до того, как Альберт успел сбежать вниз, дверь вышибли. Мориц только что заснул и теперь вскочил с постели. Лающие голоса, топот ботинок – он сразу понял, что это солдаты. Американцы.
– Прячьтесь, скорее! – шепотом крикнула Мими, когда он выглянул из своей комнаты, а сама побежала по лестнице вниз, навстречу солдатам.
Ясмина распахнула свою дверь, и еще до того, как он принял решение, схватила его за руку и втянула к себе в комнату.
– Под кровать, быстро!
Мориц мигом закатился под кровать. Было совершенно темно, он ничего не видел, только слышал шорох ткани и быстрые шаги босых ступней Ясмины. Она спрятала что-то под одеяло. Потом солдат распахнул дверь, и Ясмина завизжала так пронзительно, как Морицу никогда не приходилось слышать. То был крик дикого зверя. Ясмина успела снять свою ночную рубашку, так что солдат оторопел от стыда и застыл в открытых дверях.
–
В ужасе вбежал Альберт:
– У вас есть совесть? Что вы себе позволяете?
Подоспел офицер – и тоже на какой-то миг растерялся. Ясмина прикрывала руками голую грудь.
–
Солдату не было и двадцати, и он испугался больше, чем Ясмина. Она встала у него на пути, гордо вскинула голову, выплюнула проклятие и, когда он не отступил, влепила ему пощечину. И тогда солдат потерял самообладание. Он схватил Ясмину за волосы и поволок к двери. Она пиналась и плевалась. Альберт пытался протиснуться между ними, чтобы разъяренный солдат не навредил Ясмине.
– Как вам не стыдно! Сейчас же отпустите мою дочь!
Никто в этой свалке не заметил, кто нанес Альберту удар, солдат или офицер, но Альберт отлетел в сторону. Голова его со стуком ударилась о плитки пола в метре от кровати, под которой затаился Мориц. Очки упали, и тут же на них наступил солдатский ботинок, стекла хрустнули. Солдат быстро перерыл постель.