Леон поздоровался и пошел наверх, чтобы забрать деньги. Дело близилось к вечеру, через два часа начинался Шаббат, а жена еще хотела купить себе летние туфли. Мориц робко помахал ей. Сперва казалось, что она не заметила его жеста, однако когда он отвернулся, Сильветта вышла из машины и со скучающим видом приблизилась к нему. Равнодушие ее было показным – эта женщина пребывала в постоянном ожидании чего-то. Но после исчезновения Виктора в ее жизни происходило не так уж много.

– Ça va? – сказала она небрежно, будто просто шла мимо, легкой поступью танцовщицы.

– Oui, Madame, bonjour, – вежливо ответил Мориц.

Сильветта оглядела его. И, перейдя на итальянский, принялась болтать с кассиршей о ерунде, Морица она перестала замечать. Он молчал, как обычно, когда сталкивался с человеком, не знающим, кто он такой на самом деле. Леон уверял, что не проговорился жене про своего киномеханика. Женщинам нельзя доверять, говорил Леон, они обожают подобные истории и не удержатся, чтобы не поделиться с подругами.

– Как дела у Альберта? – спросила вдруг Сильветта, повернувшись к Морицу.

Он постарался ответить как можно короче:

– Есть прогресс. Каждый день чуточку лучше.

Судя по взгляду, ответ ее не устроил, поскольку сам Альберт ее не особо интересовал. Ей хотелось знать, какие отношения связывают Морица с Альбертом.

– Если бы Виктор вернулся, – вздохнула она, – Альберт бы мигом встал на ноги. Здоровье ведь исходит из сердца. Я знала людей, которые умерли от горя, хотя физически с ними было все в порядке.

Мориц кивнул.

– А вы, Мори́с, как вам нравится на чердаке? Не одиноко ли вам там наверху?

– Нет, спасибо, все хорошо.

– Ага.

Он попробовал улыбнуться. Запах ее духов смущал его. Розы и мускус.

– А ваша семья, вы по ней не тоскуете?

– Тоскую, конечно.

– Триест, верно?

– Да.