– Я позабочусь о ней, – сказал Мориц.
– Но где вы собираетесь жить?
Ответа не знал никто.
– Ты не можешь поехать в Германию. В страну убийц. А вам что делать в Тунисе, Мори́с?
Мориц ответить не успел.
– Папа́, это не так. Люди приняли бы Мори́са. Никто не стал бы спрашивать о его прошлом. И я бы выдержала язвительные речи. Но Жоэль? Над ребенком вечно будет нависать эта тень. В школе, на улице… Виктора все знали. Все будут заговаривать с ней об отце, и мы не сможем это предотвратить. Что она будет думать? Как она найдет свое место в мире, если другие дети станут говорить, что она дитя позора?
Она была права. Альберт понимал. Вот только он не понимал, как ему жить без нее.
– А если мы останемся в Италии? – неуверенно спросил Мориц.
Он сам в это не верил. Никто здесь не знает их историю, они оба здесь чужаки, предоставленные самим себе. Из сочувствия к Альберту он хотел поскорее прекратить этот не ведущий никуда разговор. Потерять сразу двоих детей – слишком большой удар.
– Где бы вы ни поселились, вы не должны жить в позоре. Вам надо пожениться.
Это было благословение. И даже если бы Ясмина никогда не призналась в этом, в ту минуту у нее камень упал с души. Без его согласия ей никогда не стать счастливой. Она бросилась Альберту на шею. Так бурно, что чуть не повалила отца. Альберт, пересилив себя, поцеловал ее в щеку, потом повернулся к Морицу, в глазах у него стояли слезы. Мориц не знал, были то слезы боли или растроганности. Альберт обнял его – одной рукой, но крепко, как сына. Может, и крепче. Жоэль испуганно заплакала. Ясмина наклонилась к ней и сказала:
– Мы выходим замуж за Мори́са.
Она подняла Жоэль и с нею на руках поцеловала Морица в губы. Жоэль засмеялась. Ей понравилось, пусть она и не понимала, что означает этот поцелуй – совершенно невозможный, прямо при Альберте, посреди людной улицы, он полностью изменил всю ее жизнь. Девочка потянулась к Морицу и тоже поцеловала его.
Мориц и Ясмина переписали свою судьбу, стоя с чемоданом, с ребенком на руках у главпочтамта Неаполя, посреди толпы, понятия не имея, где они будут сегодня ночевать. Ясмина знала лишь, чего она не хочет. Она не вернется домой, чтобы отпраздновать свадьбу, как предложил Альберт, – туда, где завистники и блюстители морали прожигали бы их злобными взглядами. Но и неженатыми Альберт не хотел их отпускать. Если уж ребенок рожден в позоре, если уж жених не еврей, пусть хотя бы свадебный ритуал придаст этой связи приличия, которые вернут в мир то, что сорвалось с петель. Ведь даже если они не возвратятся, разговоры никуда не денутся. И лишь официальный брак расставит все по местам.