Джоан щурится, как если бы почуяла крысу. Она не так наивна, чтобы подумать, будто этот замысел родился в голове Меца за одну ночь. Он вынашивал его долго – достаточно долго, чтобы она, Стэндиш, успела допросить приглашенного им специалиста под присягой. Возникновение этого свидетеля – никакая не неожиданность, по крайней мере для самого Меца. Но он изображает невинность, пылающую праведным гневом.

– Это сложное расстройство. Чаще всего мать сама наносит ущерб психологическому или физическому здоровью ребенка, чтобы привлечь к себе внимание. И если ее не изолировать, то может произойти все, что угодно: паралич, кома, даже смерть. Естественно, такие обстоятельства определяют то, кто должен получить опеку над девочкой в долгосрочной перспективе, но пока соответствующее решение не принято, я убедительно прошу вас, Ваша честь, защитить Веру на время разбирательства, подписав запретительное постановление в отношении Мэрайи Уайт.

Дождавшись, когда Мец договорит, Джоан хохочет:

– Ваша честь, неужели вы позволите ему отделаться такой басней?

Мец даже взглядом ее не удостаивает:

– Прислушайтесь к фактам, Ваша честь. Изолировать девочку от матери необходимо в том числе и для того, чтобы достаточно определенно установить, страдает ли она синдромом Мюнхгаузена. Психиатры именно так и поступают: лишают больную женщину доступа к ребенку, и тот внезапно выздоравливает. – Мец подается вперед. – Ваша честь, что вы теряете? Для вас эта ситуация беспроигрышна: если Мэрайя Уайт психически здорова, с Верой ничего страшного не произойдет. Она же остается в больнице, под наблюдением врачей. Если окажется, что у миссис Уайт и в самом деле синдром Мюнхгаузена, вы спасете девочке жизнь. Разве кто-нибудь пострадает оттого, что вы подпишете временное постановление, действующее до тех пор, пока мой эксперт не даст показания, на основании которых вы примете самостоятельное решение?

Ротботтэм поворачивается к Джоан:

– Стэндиш, у вас есть что на это сказать?

Она смотрит сначала на Меца, потом на судью:

– Все это полная ерунда, Ваша честь. Во-первых, моей клиентки сейчас здесь нет именно потому, что она, в отличие от истца, ставит здоровье дочери выше собственных интересов. Своим желанием остаться у постели больного ребенка она заслуживает похвалы, а не запретительного постановления. Во-вторых, мистер Мец пытается обратить материнскую преданность Мэрайи Уайт ей же во вред с помощью низкопробного трюка с новоизобретенной болезнью. Я о таком синдроме никогда не слышала. Даже не знаю, как это чертово название пишется. Заседание, к которому я готовилась, не подозревая ни о каком синдроме, начинается через полчаса. И тут вдруг мистер Мец чудесным образом извлекает из рукава таинственный диагноз. Откуда у него такие познания в психиатрии, если сам он не медик? Лично мне нужно время, чтобы изучить необходимые материалы и достойно ответить.