Лео распахивает передо мной дверцу взятой напрокат машины, а сам подходит к месту водителя.

– Я знаю, вы испытываете к этому делу вполне законный интерес и хотели бы, чтобы оно завершилось еще вчера. Но для того, чтобы мой отдел сделал это, мы должны расставить все точки над «i» и прочертить все палочки на «t». Пока вы сидели со своей бабушкой, я позвонил в Вашингтон. Мой историк, Джиневра, сейчас обрабатывает разные фотографии и отправит их мне в отель со службой доставки. Если нам повезет и ваша бабушка будет готова, мы получим доказательства, необходимые, чтобы этот ком покатился дальше. – Лео отъезжает от дома.

– Но Джозеф доверился мне, – возражаю я.

– Вот именно. Он не хотел, чтобы его экстрадировали или преследовали по закону, в противном случае он пришел бы со своим признанием ко мне. Мы не представляем, что у него на уме: вводит он сам себя в заблуждение или это такая странная тяга к смерти. Есть дюжина причин, которые объясняют его желание, чтобы вы помогли ему покончить с собой, и, может быть, он думает, что должен выглядеть в ваших глазах достойным осуждения, прежде чем вы станете обдумывать его просьбу. Я не знаю.

– Но все эти подробности…

– Ему за девяносто. Он мог последние пятьдесят лет смотреть по телевизору канал «История». Есть много экспертов по Второй мировой войне. Подробности хороши, но только в том случае, когда их можно прикрепить к конкретному лицу. Вот почему, если нам удастся сопоставить рассказ старика со свидетельствами человека, который на самом деле видел его в Освенциме, у нас появится дело.

Я складываю руки на груди:

– В сериале «Закон и порядок» дела двигаются гораздо быстрее.

– Это потому, что контракт Маришки Харгитей[66] скоро надо возобновлять, – говорит Лео. – Знаете, когда я впервые слушал рассказ выжившего после концлагеря, то чувствовал то же самое, хотя речь шла не о моей родной бабушке. Мне хотелось перебить всех нацистов. Даже мертвых.

Я утираю глаза, стыдно плакать при нем.

– Некоторые вещи из ее рассказа просто невозможно представить.

– Я слышал их не одну сотню раз, – тихо отзывается Лео, – и легче от этого не становится.

– Так что́, мы теперь просто поедем домой?

Лео кивает:

– Выспимся хорошенько и дождемся, пока мне доставят посылку. Тогда мы сможем еще раз навестить вашу бабушку в надежде, что она опознает его.

А если нет, кому мы поможем? Точно не бабушке. Она долгие годы создавала себя заново, чтобы не быть больше жертвой. Но разве мы не подтолкнем ее снова к этой мысли, прося опознать своего мучителя? Я думаю о Джозефе, или Райнере, или как там его на самом деле звали. У каждого своя история, все держат в тайне какие-то события из прошлого, чтобы сохранить свою личность. Некоторым это удается лучше, или они стараются больше других.