– Ты не всерьез, – сказал он мне. – Ты сама не понимаешь, что говоришь. – (Но я была серьезна, может быть, впервые за три года. Я увидела себя глазами Мэри и Лео, и мне стало стыдно.) – Я люблю тебя и хочу на тебе жениться, – добавил Адам. – Чего тебе еще?

На этот вопрос есть много разных ответов.

Я хотела бы идти по улице рука об руку с красивым парнем и чтобы другие женщины не изумлялись, почему он с такой, как я.

Я хотела быть счастливой, но только если это не разобьет сердце кому-то другому.

Я хотела чувствовать себя красавицей, а не думать, что мне просто повезло.

Адам ушел только потому, что я убедила его сквозь слезы, что он лишь усложняет мне жизнь. Что если я ему действительно дорога, он должен уйти.

– Ты сама этого не хочешь, – упирался Адам.

Те же по сути слова сказал мне Джозеф во время нашей последней шахматной партии. Но иногда, чтобы победить, нужно чем-то пожертвовать.

Глаза у меня от слез покраснели, нос забит соплями. Я сворачиваюсь в клубок на диване и прижимаю к себе Еву. В кармане дребезжит мобильник, на экране вспыхивает номер Адама. Я сбрасываю звонок. Звонит домашний телефон. И, не дав зазвучать оттуда голосу Адама, я вытаскиваю шнур из розетки. Мне сейчас нужно побыть одной.

Выпиваю полтаблетки снотворного, оставшегося после маминых похорон, и засыпаю беспокойным сном на диване. Мне снится, что я в концлагере, на мне полосатое платье, как было у бабушки, за мной приходит Джозеф в офицерской форме. Хотя он и старик, его рука сжимает мою крепко, как тиски. Он не улыбается и говорит по-немецки, я не понимаю, что ему нужно. Он вытаскивает меня во двор, я спотыкаюсь и падаю, разбиваю коленки. Там у гроба стоит Адам. Он поднимает меня и кладет в гроб, говоря: «Пора». Потом протягивает руку и хочет закрыть крышку. Я понимаю, что он задумал, и начинаю бороться с ним. Но хотя мне удается поцарапать Адама до крови, он пересиливает меня и опускает крышку, хотя я жива и жадно ловлю ртом воздух.

«Не надо! – кричу я, колотя кулаками изнутри по атласной обивке. – Ты меня слышишь?»

Но никто не отзывается. Я продолжаю стучать.

– Ты там? – слышу я чей-то голос и думаю, может, это Лео, но боюсь отозваться, чтобы не расходовать лишний кислород. Дышать трудно, легкие будто забиты бабушкиным тальком.

Я просыпаюсь и обнаруживаю, что Адам трясет меня за плечо, а в окно бьет утренний свет. Я проспала много часов.

– Сейдж, с тобой все в порядке?

Я никак не могу проснуться, во рту пересохло.

– Адам, – едва ворочая языком, произношу я, – ты разве не ушел?

– Я беспокоился о тебе. Ты не брала трубку.