Комната кружится, будто я катаюсь на карусели.

– Лео? – шепчу, уверенная, что мне это чудится, но он успевает подхватить меня за миг до того, как я рухну на пол.

Долгое время я просто плакала.

Каждый полдень Алекса приводили на деревенскую площадь и наказывали за то, что сделал его брат. Обычного человека это убило бы. Но для Алекса ежедневная порка стала лишь еще одним кругом ада.

Я прекратила печь. Что за жизнь в деревне без хлеба! Нечего преломить с родными за столом, нечем сдобрить разговор, нечем побаловать любимую. Из-за отсутствия хлеба люди ощущали внутреннюю пустоту, хотя другой пищи у них было предостаточно.

Однажды я пошла пешком в соседний городок. Именно оттуда прибыли к нам Алекс с братом. Дома там стояли такие высокие, что, если попытаешься увидеть их крыши, шея заболит. Там я отыскала одно особенное здание. Книг там было что зерен в мешке с пшеницей. Я сказала сидевшей за столом женщине, что́ мне нужно, и она отвела меня по винтовой металлической лестнице туда, где на встроенных в стены полках стояли древние тома в кожаных переплетах.

Там я узнала, что упыря можно убить несколькими способами.

Можно закопать тело глубоко под землю, придавив положенным на живот камнем.

Можно вбить ему в голову гвоздь.

Можно смолоть высушенный плодный пузырь, вроде того, в каком родился Казимир, и скормить его упырю.

Либо можно найти труп человека, превратившегося в упыря, и пронзить ножом его сердце. Из него польется кровь жертв.