– Думаешь, птенец вылетел из гнезда? – спрашивает Джиневра. – Такое уже случалось…

Лео качает головой:

– Вряд ли он догадался, что на ней микрофон.

– Тут есть запасной ключ, – встреваю я. – В лягушке, вон там.

На негнущихся ногах я иду в угол крыльца, где в горшке с каким-то растением сидит лягушка. Это напоминает мне об аконите. Ключ холодом обжигает мою ладонь. Я открываю дверь и впускаю внутрь Лео.

– Мистер Вебер? – окликает он хозяина и через прихожую идет в гостиную.

Я закрываю глаза.

– Мистер… О черт! Джиневра, звони девять один один. – Он роняет свой кейс.

Джозеф лежит рядом с кофейным столиком в той же позе, в какой я оставила его; вокруг валяются шахматные фигурки. Кожа старика посинела, глаза открыты. Я опускаюсь на колени и беру его руку, громко зову:

– Джозеф! – как будто он может меня услышать. – Джозеф, очнитесь!

Лео прикладывает палец к шее старика, щупает пульс. Смотрит на меня поверх тела:

– Мне жаль, Сейдж.

– Еще один окочурился, босс? – спрашивает Джиневра, заглядывая через плечо Лео.

– Так случается. Время не обгонишь.

Я не отпускаю руку Джозефа. На запястье у него болтается так и не снятый больничный браслет.

«ДЖОЗЕФ ВЕБЕР, р. 20.04.1918, В+»

Вдруг у меня перехватывает дыхание. Я роняю руку старика и задом пячусь в прихожую, где Лео бросил свой кейс, увидев лежащее на полу в гостиной тело. Схватив его, я выскальзываю в коридор как раз в момент прибытия полиции и «скорой». Полицейские начинают говорить с Лео и Джиневрой, а я прохожу в спальню Джозефа.

Сажусь на кровать, открываю защелки на кейсе Лео и вынимаю эсэсовское досье, которое он не дал мне читать несколько дней назад.

На первой странице – фотография Райнера Хартманна.

Адрес в Вевельсбурге.