– Ладно. О суде… – начала я. – Все, что от вас требуется, – терпеливо сидеть и слушать. Многое из того, что вы услышите, может показаться вам лишенным смысла.

– Вы нервничаете? – спросил он, внимательно посмотрев на меня.

Да, я нервничала – и не только потому, что это было резонансное дело, для которого могла или не могла найтись конституционная лазейка. Я живу в стране, восемьдесят пять процентов населения которой называют себя христианами и примерно половина регулярно ходит в церковь. Религия для среднего американца – не частное дело, а причастность к общине верующих. Мое намерение в целом противоречило общим правилам.

– Шэй, – сказала я, – вы понимаете, что мы можем проиграть?

Он рассеянно кивнул:

– Где она?

– Кто?

– Девочка. Та, которой нужно сердце.

– В больнице.

– Тогда нужно поторопиться, – сказал он.

Я медленно перевела дух:

– Правильно. Я лучше пойду подготовлюсь.

Встав, я позвала надзирателя, чтобы тот проводил меня из переговорной, но меня окликнул Шэй.

– Не забудьте попросить прощения, – сказал он.

– У кого?

К этому моменту Шэй уже снова стоял на стуле, переключив внимание на что-то другое. И я увидела, как на ладонь его вытянутой руки одна за другой сели семь мух.

Когда мне было пять, я мечтала лишь о рождественской елке. У моих подруг они были, а менора, которую мы зажигали с вечера, бледнела в сравнении с ними. Мой отец подчеркивал, что мы получали по восемь подарков, но подруги получали даже больше, если добавить те, что лежали под елкой. Однажды холодным декабрьским днем мама сказала отцу, что мы с ней поедем в кино, но вместо этого привезла меня в торговый центр. Мы ждали в очереди вместе с другими маленькими девочками с лентами в волосах, одетых в красивые платья с кружевами, чтобы посидеть на коленях у Санты и попросить у него «моего милого пони». Потом мама купила мне карамельную трость, и мы пошли на выставку рождественских елей. Там их было пятнадцать – искусственные белые, со стеклянными шарами, и зеленые, увешанные красными бусинами и бантиками; у одной на верхушке была фея Динь-Динь, а в качестве украшений – все диснеевские персонажи.

– Вот так, – улыбнулась мама, и мы улеглись на пол среди этих елей и глазели на мигающие огоньки.

Мне казалось, что ничего более красивого я не видела.