– В стремлении к свободе вероисповедания нет ничего нового, – встав перед судьей Хейгом, сказала я на открытии дела Шэя Борна. – Один из наиболее знаменитых процессов произошел более двухсот лет назад и не в нашей стране, потому что страны еще не было. Группу людей, осмелившихся придерживаться религиозных верований, отличных от статус-кво, принуждали принять политику Англиканской церкви – и взамен этого они двинулись в незнакомые земли через океан. Но пуритане так сильно полюбили свободу вероисповедания, что держали все в себе, зачастую преследуя людей, не веривших в то, во что верили они. Именно по этой причине основатели новой нации Соединенных Штатов решили положить конец религиозной нетерпимости, сделав свободу вероисповедания краеугольным камнем этой страны.

Суд проходил без участия присяжных, а это означало, что я должна отчитываться только перед судьей. Тем не менее зал суда был полон. Присутствовали репортеры из четырех вещательных компаний, предварительно одобренных судьей; адвокаты по защите прав жертвы; присутствовали сторонники смертной казни и ее противники. Единственной стороной, выступающей в поддержку Шэя, – и моим первым свидетелем – был отец Майкл, сидящий как раз позади стола истца.

Рядом со мной сидел Шэй в наручниках и ножных кандалах, прикованных к поясной цепи.

– Благодаря зачинателям, создавшим конституцию, любой житель этой страны облечен свободой исповедовать собственную религию – даже заключенный-смертник в Нью-Гэмпшире. Фактически конгресс издал Акт о религиозном землепользовании и закон институциализированных лиц, которые гарантируют заключенному отправлять любой религиозный культ, коль скоро это не угрожает безопасности других людей в тюрьме и не мешает функционированию тюрьмы. И все же штат Нью-Гэмпшир отказывает Шэю Борну в конституционном праве исповедовать свою религию… – Я взглянула на судью. – Шэй Борн не мусульманин, не виккан, не секулярный гуманист и не член секты бахаи. По сути дела, его система верований может отличаться от любой из обычных религий, сразу приходящих на ум. Но это все же система верований, в которой – для Шэя – спасение зависит от возможности после казни пожертвовать свое сердце сестре его жертвы… Такой исход невыполним, если штат воспользуется в качестве казни смертельной инъекцией. – Я вышла вперед. – Шэй Борн был осужден, вероятно, за самое ужасное преступление, бывшее в истории этого штата. Он подавал апелляцию, но ему было отказано – и все же он не оспаривает это решение. Он знает, что его ожидает смерть, Ваша честь. Все, чего он просит, – это соблюдение законов нашей страны, в частности закона, устанавливающего право каждого исповедовать свою религию, где бы то ни было, когда бы то ни было и как бы то ни было. Если штат согласится на его казнь через повешение и обеспечит последующее донорство его органа, то безопасность прочих заключенных не пострадает, работа тюрьмы не будет нарушена. Но это будет весьма весомый персональный результат для Шэя Борна: спасение жизни девочки и одновременно спасение его собственной души.