– Я не ненавижу тебя.

– Знаю, детка.

Анестезиолог надел маску на лицо Клэр.

– Хочу, чтобы ты посчитала, милая. В обратном порядке, от десяти.

– Десять, – глядя мне в глаза, произнесла Клэр. – Девять… восемь…

Она прикрыла веки.

– Семь… – сказала она, но на последнем звуке губы ее замерли.

– Мамочка, можете поцеловать ее, если хотите, – сказала медсестра.

Я прикоснулась своей бумажной маской к мягкому изгибу щеки Клэр.

– Возвращайся ко мне, – прошептала я.

Майкл

Майкл

Через три дня после смерти Шэя и на второй день после его похорон я вновь пришел на тюремное кладбище. Могильные плиты с номерами образовали небольшое поле. На могиле Шэя номер пока не поставили, это был просто клочок свежей земли. И все же только на этой могиле был посетитель. На земле, скрестив ноги, сидела Грейс Борн.

Я помахал ей, и она поднялась:

– Отец, рада вас видеть.

– Я тоже.

Подойдя ближе, я улыбнулся.

– Хорошую службу вы провели в тот день. – Она опустила взгляд в землю. – Знаю, не похоже было на то, что я слушаю, но я все же слушала.

На похоронах Шэя я совсем не читал из Библии. Как и из Евангелия от Фомы. Я сочинил собственное Евангелие, благую весть о Шэе Борне, искренне излагая ее немногим присутствующим: Грейс, Мэгги, медсестре Алме.

Джун Нилон не пришла. Она была в больнице с дочерью, выздоравливающей после пересадки сердца. Она прислала на могилу Шэя букет лилий, которые, постепенно увядая, лежали здесь.