Похоже, майор жил под девизом: «Что бы в этой жизни ни произошло, что бы ни случилось, пусть даже конец света, но праздник нам никто и ничто не испортит!»

– Ну так что, господа, – продолжил майор, – вы как-то странно замолчали, давайте думать, как нам все здесь организовать. А хозяйка не будет против?

– А с чего ей быть против? – бросил фон Шпинне. – Это ведь ее доход. Нужно именно хозяйку попросить предоставить нам все необходимое для посиделок. И я думаю, этим займется господин Кочкин. Меркурий Фролович, возьмете на себя эту честь?

– С удовольствием! – ответил до того молчавший Меркурий и ушел.

– Он как будто бы оскорбился, – сказал майор Фоме Фомичу после того, как чиновник особых поручений закрыл за собой дверь.

– Не обращайте внимания. Это просто у него такое лицо. Он всегда это делает с радостью. Скажу вам по секрету, любит выпить, очень. Я за ним никогда не могу угнаться…

– Да вы что? – от удивления майор даже приоткрыл рот. – А по виду не скажешь, выглядит, прошу прощения, он хлипковато. Хотя что можно сказать по внешнему виду? Я ведь встречал подобных людей, встречал. Если вы не возражаете, расскажу один случай из жизни, обхохочетесь…

Дальше Шестаков принялся рассказывать. На самом деле это был не один случай, а несколько, и надо заметить, о ком бы ни говорил майор, все они были низкорослы, худы, «вот совершенно никаких признаков богатырских способностей, и тем не менее проявляли чудеса – спирт запивали водкой и, что самое главное, не пьянели!»

В продолжение всего рассказа, вернее рассказов, Фома Фомич удивлялся: «Надо же! Никогда бы не подумал!»

– Это еще что! – восклицал майор и рубил рукой воздух. – А вот послушайте, какой случай приключился, когда я служил… нет, где я служил, говорить не буду, это тайна. Так вот, служил я в одном месте, и был у нас там старый полковник, совсем древний, маленький, худой. И вот, значит, приходит этот полковник к священнику на исповедь. «Грешен?» – спрашивает его батюшка. «Ох, – говорит, – святой отец, грешен, сильно грешен. Так грешен, что и сказать невозможно…» – «Но вы уж как-то соберитесь, – говорит ему поп, – затем и пришли, чтобы про грехи свои рассказать». Ну собрался, значит, полковник и говорит, а на дворе, замечу, Великий пост: «Грешен сильно я, и грех мой непростительный». – «Почему?» – спрашивает батюшка. «Потому что на дворе пост, а я оскоромился». – «И как же? Мясо ели?» – «Нет, – говорит, – мясо я не ел, я на него смотрел. Положил, – говорит, – перед собою большой кусок холодной телятины и смотрел на него». – «Но в этом нет греха, – говорит священник, – грех – это когда ешь, а когда просто смотришь – это не грех». А он, полковник этот, и спрашивает: «Значит, когда смотришь – это не грех?» Священник отвечает: «Это не грех. А зачем вы на мясо смотрели?» Тот ему: «Да, – говорит, – я водку пил и смотрел». – «А вот это – грех, – говорит священник, – когда люди пьют, а не закусывают!» Вот такая история. Забавно, правда?