Когда около двух ночи все схлынуло, улицы внизу лежали растерзанные, как после недавнего паточного потопа. Стоны, причитания, рыдания избитых, ограбленных, изнасилованных неслись с улиц, из окон домов. Горе случайных жертв насилия отягощалось пониманием того, что на этом свете им не дождаться справедливости.

И всё — по его вине.

Нора твердила, что это не так, но он видел: она сама не до конца верит. В глазах у нее было сомнение. Сомнение в выборе, который он сделал. И в нем самом. Когда в эту ночь они наконец легли в постель, она робко нащупала губами его щеку, и губы у нее были прохладные и неуверенные. Обычно она засыпала, положив руку ему на грудь, а ногу — на его ногу, но в этот раз повернулась на левый бок. Правда, прижалась к нему спиной, то есть не совсем отторгла, но тем не менее.

Теперь же, когда в сером свете пасмурного утра они стояли с чашками кофе на крыше и глядели вниз на разрушения, она коснулась пальцами его поясницы и сразу же убрала руку. Когда Дэнни посмотрел на нее, глаза у нее были мокрые.

— Сегодня на работу не пойдешь, — сказал он.

Она помотала головой, но ничего не ответила.

— Нора.

— Я пойду, — заявила она.

Он покачал головой:

— Слишком опасно.

Она едва заметно пожала плечами:

— Это моя работа. Иначе меня выгонят. Что мы тогда будем есть?

— Все это скоро кончится.

Она покачала головой.

— Кончится, — повторил он. — Как только город поймет, что у нас не было выбора…

— Город вас возненавидит, Дэнни. — Она махнула рукой, обводя улицы. — Они вам этого никогда не простят.

— Значит, мы ошиблись? — Внутри у него вдруг что-то оборвалось, такого отчаяния и безнадежности он никогда прежде не испытывал.

— Нет! — Нора прильнула к нему, сжала ладонями его щеки, и это принесло ему облегчение. — Нет, нет, нет! — Она тормошила его, пока он не встретился с ней глазами. — Вы не ошиблись. Вы сделали единственное, что могли. Да только… — Она снова посмотрела с крыши вниз.

— Что?

— Они устроили так, чтобы единственное, что вам оставалось сделать, вас же и сокрушило. — Она поцеловала его; он ощутил соленый вкус ее слез. — Я тебя люблю. Я верю в правильность твоего выбора.