Пока они не передумали, Либ поспешила в спальню.

– Добрый день, Анна. – Голос ее прозвучал неестественно радостно от облегчения, что удается остаться позже обычного.

Лицо у ребенка исхудавшее, желтоватое.

– Добрый день, миссис Либ.

Лежит неподвижно, словно распухшие лодыжки приковывают ее к кровати. Время от времени по телу пробегает дрожь. Шумное дыхание.

– Немного воды?

Анна покачала головой.

Либ попросила Китти принести еще одно одеяло. Прислуга с суровым лицом вручила его.

Держись, хотелось прошептать Либ Анне на ухо, подожди совсем немного, до вечера. Но она не могла рисковать и произнести хоть слово, пока нет.

День тянулся медленно, как никогда. И все же дом был словно в лихорадке. О’Доннеллы и их горничная толкались на кухне, вполголоса переговариваясь скорбными голосами и то и дело заглядывая к Анне. Либ занималась своим делом: подкладывала Анне под голову подушки, смачивала губы платком. Она сама от волнения дышала часто.

В четыре Китти принесла миску овощного рагу. Либ заставила себя поесть.

– Хочешь чего-нибудь, крошка? – неуместно бодрым тоном спросила горничная у ребенка. – Твою штучку? – Она протянула Анне тауматроп.

– Покажи-ка, Китти.

Горничная потянула за шнурки, отчего птичка появилась в клетке, а потом улетела.

– Можешь оставить себе, – тяжело вздохнула Анна.

Лицо молодой женщины вытянулось. Но она не стала спрашивать кузину, что та имела в виду. Просто положила игрушку.

– Хочешь, поставлю тебе на колени ящик с сокровищами?

Анна покачала головой.

Либ помогла девочке лечь на подушках повыше.

– Воды?