– Но…
– Знаки бывают не всегда.
На лице Розалин застыла мучительная гримаса. Она вернулась к постели:
– Может быть, нам не стоит идти, детка.
Теперь Либ кляла себя. Единственный шанс, единственно возможный момент осуществить дерзкий план она упустила! Неужели у нее сдают нервы?
Нет, дело в чувстве вины за то, что она собирается совершить. Либ знала только, что должна позволить О’Доннеллам попрощаться с ребенком.
– Идите, мамочка. – Анна с трудом приподняла голову. – Идите на мессу ради меня.
– Пойти?
– Поцелуй меня. – Она обхватила опухшими руками голову матери.
– До свидания, милая. – Розалин наклонилась и запечатлела на лбу Анны поцелуй.
Либ, сидя поодаль, переворачивала страницы журнала «Круглый год», чтобы никто из них не догадался, с каким нетерпением она ожидает их ухода.
Малахия наклонился над женой и дочерью.
– Помолись за меня, папочка.
– Обязательно, – сипло произнес он. – Увидимся позже.
Анна кивнула, и ее голова упала на подушку.
Либ подождала, пока они не выйдут на кухню. Их голоса, голос Китти. Потом стук входной двери. Благодатная тишина.
Теперь можно начинать.
Либ поспешила в пустую кухню и нашла банку с молоком. Понюхала, проверяя, свежее ли оно, а потом отыскала чистую бутылку. Наполнив ее молоком, она заткнула бутылку пробкой и взяла костяную ложку. Нашлась также и овсяная лепешка. Либ отломила от нее кусок и завернула все в салфетку.
Вернувшись в спальню, Либ пододвинула стул поближе к Анне. Это ее спесь заставляет думать, будто ей удастся то, что не удавалось никому? Жаль, что так мало времени, поэтому потребуется больше усилий для убеждения.