– Я спросила жалованье, как ты сказала.

– О, вот как? – оживленно заметила Мэри. – Я думала, ты ни за что не решишься. И что же?

Эби молча покачала головой.

Мэри возмущенно фыркнула.

– Одна девушка в Лондоне как-то сказала мне, что хозяева – это все равно что клиенты.

– Клиенты?

– Ну… мужчины, которые ходят к шлюхам, – нетерпеливо объяснила Мэри. – Вот хозяева – они точь-в-точь как эти мужчины. Используют тебя и отбрасывают в сторону, словно ненужную бумажку. Что он сказал, когда ты его спросила?

– Она, – поправила Эби. – Была хозяйка.

– О… – Мэри секунду подумала. – Я думала, это будет хозяин. Но все равно, миссис Джонс не сказала бы ничего, что идет вразрез с его волей, не так ли? В конце концов, жена – это всего лишь нечто вроде старшей служанки.

– Может, мне подарок на Рождество, – бесцветным голосом сказала Эби.

Мэри вдруг нашарила ее руку и крепко сжала. Это было странное ощущение – неловкое и в то же время очень успокаивающее. Эби попыталась припомнить, когда ее последний раз держали за руку – просто так, не заставляя что-либо делать.

Тонкие пальцы Мэри погладили шрам у нее на ладони.

– Как это случилось? – прошептала она. – Я знаю, что это был нож, но как это произошло на самом деле? Это было давно?

Эби тихонько вздохнула. В глубине души она надеялась, что, если промолчит достаточно долго, Мэри просто уснет. Но рука, сжимавшая ее ладонь, так и не ослабела.

– Я вошла в дом, – начала она.

– В этот дом?

– Нет, нет. Большой дом, на Барбадосе. Была из домашних рабов тогда. Легче. Осталась жива, знаешь. Работала в поле – не осталась бы.

– Продолжай.

Эби поежилась. Она никогда не облекала эту историю в слова – а уж тем более в английские слова.

– И вот. Дверь открыта.