– Но откуда они у тебя?

– Какая разница? – Голос Мэри почти сорвался на визг. – Деньги всегда откуда-нибудь берутся. Вернее сказать, отовсюду. Подумайте, в скольких карманах полежали эти монеты. Главное то, что я их заработала.

– Честно?

Долгое молчание.

– Да.

– Ты лгунья, – бросила миссис Джонс, с трудом проглотив ком в горле. – И я не знаю, кто еще. И даже не хочу знать.

Мэри пожала плечами.

Неуверенным движением миссис Джонс смахнула монеты в передник. Мэри протянула руку, но хозяйка шлепнула ее по пальцам, и она спрятала руку за спину, словно обжегшись.

– Знаешь ли ты законы этой страны, Мэри Сондерс? – Миссис Джонс встала и перевела дыхание. Монеты оттягивали передник. – Если ты украдешь хотя бы носовой платок и это будет доказано, тебя вздернут на виселицу.

– Я не воровка, – сквозь зубы процедила Мэри.

Миссис Джонс подошла к двери и обернулась.

– Молись, – дрожащим голосом выговорила она.

Дверь с треском захлопнулась.

* * *

Наступило утро, такое же, как и любое другое.

Мэри надела корсет на покрытую кровоподтеками спину и затянула его так туго, что даже застонала от боли.

Весь день, работая в мастерской, она не поднимала глаз. Стояла невыносимая сентябрьская жара. Каждое ее движение кричало: Вспомните. Вспомните, что я хорошая служанка. Вспомните, что вы обещали обращаться со мной как с дочерью.

Лицо миссис Джонс было бледным, как воск. Сегодня они почти не разговаривали. Никакой обычной дружеской болтовни, только редкие просьбы передать ножницы или нитки. Вся их близость испарилась без следа. У Мэри тряслись руки, а глаза то и дело наполнялись слезами. Она мысленно заклинала: «Верьте мне. Я не могу сказать, откуда взялись деньги. Но все равно – пожалуйста, верьте мне».

В полной тишине они сделали последние стежки на декольте бархатного платья миссис Морган.