Я сглатываю комок в горле.

– Зачем тебе все это? Корк и…

– Власть, Флоренс. Я жажду власти. В том мире – в твоем мире – я был никем, одним из тысячи священников, выслушивающих грязь таких же грешников, как ты. Я был никем, и меня вышвырнули. Но больше такого не повторится. Этот город у меня в руках. У меня и Йенса. И мы знаем все о тебе.

– Зачем я вам?

Он усмехается и прячет окровавленный платок.

– Да не нужна ты нам, господи! Можешь ты хоть на секунду предположить, что мир не крутится вокруг тебя? Нам нужна была чистая девушка, которая исполнила бы роль матери нового мессии. И мы нашли ее. Мэри соответствовала всем требованиям, но, когда Джейн слегла, мы поняли, что ты вернешься за сестрой. Мэри скучала по тебе, хоть и отрицала это. Мы решили действовать на опережение, поэтому я и вызвал тебя. Доктор надеялся, что ты впишешься и смиришься. Я говорил ему, что этого не будет – не с такими, как ты, – но ты ему нравилась. К тому же нам не помешала бы молодая кровь. Я завоевал твое доверие, кидал жалкие подачки, снова и снова доказывая ему, что ты не будешь верна нам – ты проваливала все испытания. Одно за другим. Раз за разом.

– Испытания?

– Ты поддалась мне в тот миг, когда пришла за письмами Патрика. Они помогли мне многое понять о тебе. О твоей непокорности и стремлении к самопожертвованию. Ты рыскала в доме Йенса, стремилась раскрыть его секреты. Ты попирала церковь и Бога. Вышла за мужчину, которого отвернула от общины, а после вынудила священника нарушить святой обет.

– Ты не слишком сопротивлялся.

– Флоренс, ты вела свою игру, а я – свою. Ты не можешь на меня злиться только потому, что я выиграл.

Перед глазами встают воспоминания о дровах в его камине.

– Та ночь тоже была испытанием? И ничего не значила?

На миг я вижу его таким, каким знала до этого дня.

– Та ночь была исключительно моей прихотью.

– Все, что ты говорил о детстве, неправда?

– Конечно, нет. Бедный сиротка, который приходит к Богу через боль и страдания, чтобы получить немного любви, – так банально и обыденно. Но вы, женщины, жалостливые создания. Видишь ли, Флоренс, я плохой священник и дрянной человек, но я мужчина, а ты… Твой инфантильный бунт и неповиновение поистине очаровательны. И мне очень хотелось тебя попробовать, прежде чем окончательно покончить с тобой. У меня есть привилегии, помнишь?

– Что с Питером?

– Не переживай. Пуля не задела жизненно важные органы. Хелен подлатала его.

– Вы не убьете его?

– Убьем, но не так. Он был полезным членом общины, но он глуп и сам подписал себе приговор.