И третья попытка не удалась. Значит, никогда. Никогда теперь он не сможет вспомнить, подняться на крыльцо в свою любовь: меж ними стоял, нет — лежал, дружок-покойник, душа разрывалась в муке, а там, в потаенной комнате, за брачным пиром, за райским садом, завоняло трупом; а там, наверху, на чердаке, лежала раскрытая тетрадь:

«На острове Патмос Иоанн Богослов видел четырех всадников нашей цивилизации. Они прошли перед ним и скрылись в блеске и бедности, в рассвете и ущербе будущих тысячелетий. Но один всадник вернулся. „И увидел я отверстое небо, и вот конь белый и Сидящий на нем. Он облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: Слово Божие… и воинства небесные следовали за ним на конях белых.

Собирайтесь на великую вечерю Божию, чтобы пожрать трупы царей…“ Иоанн перечисляет — малых, великих, свободных, рабов — всех, кто поклонился зверю и его изображению. „И увидел я зверя“ во главе воинств земных, „собранных, чтоб сразиться с Сидящим на коне“. Здесь глухо упоминается и некий „лжепророк“ — очевидно, наместник сатаны на земле, подставное лицо, на протяжении столетий принимавший разные имена и личины. Как бы там ни было, конец Иоанну известен: „Оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою“.

А прочие „убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его; и все птицы напитались их трупами“.

Тайна Всадника в порфирородной плащанице на белом коне — тайна Слова Божьего, Логоса, Иисуса Христа, убитого в Иерусалиме. Эта тайна — в Его возвращении и победе над сатаною во всех нас, свободных и рабах, малых и великих, во всех, кто принял „начертание зверя“.

Армагеддон! Не мир — но меч, не любовь — но смерть, не Брачный Пир Преображения — но Страшный Суд Конца! Так пусть же грянет грозная вечеря Божия и сметет наш навоз в огненную серу!

Почто же медлишь Ты — мы устали ждать, — почто не возвращаешься победить зверя и его подставных лиц? Или Ты не можешь уничтожить сатану, не уничтожив при этом и Себя? Нет и нет, не могу поверить! Или недостойны мы жертвенного огня твоего и навек оставлены тобою? Тысячелетний крик в ночи, в пустоту, в ничто, где ничего нет. Нет ответа, нет среди нас на земле ни одного избранного, которому Господь наш, Отец наш мог бы подать знак».

20 сентября, суббота

Я подхожу к дивану, хочу откинуть ватное одеяло (лоскутное, с преобладанием красных пятен) и не могу. В окно, в узкую щель между занавеской и рамой, кто-то подглядывает, действие этого взгляда ощущается все сильнее, все упорнее, не выдерживаю и открываю глаза. Возле койки стоит Лиза и смотрит на меня со странным выражением. Со страхом!