— Если подытожить, то получается, что барочное — «ладно, это было не сложно и не так уж больно» — не просто манифест и памятник, ему неизменно нужен наблюдатель, фиксирующий изменчивую природу и волю к могуществу? Хм, из этого следует, что Игнациусу тут было не до игр и интриг, а растворение четвёртой стены не означало и срыва кулис. И что сценарий включал также особую, машинную, часть.

— В каком-то смысле он хотел быть уверен в цепях и якорях.

— Что они не утянут его на дно…

Часы пробили, прошипели и отмерили пять часов дня. У Селестины только сейчас должен был начаться трудовой день — довольно короткий и необременительный, особенно с Сёриз в напарницах. Вот только что-то она не появлялась. Ис-диспозитиф тоже подозрительно молчал: ни уточнений задания, ни общей сводки новостей по приливу. В голове промелькнула одна очень неприятная мысль. Селестина на всякий случай перевела устройство в пассивное состояние, подождала, а затем вернула в активное. Всё то же самое.

— Даже косточка блуждает, — постучала по стеклу того, что и Мартин принимал за компас, но убедился, что стрелка если на что-то и указывает, то точно не на магнитный полюс. — И нет, я всё равно не расскажу: кошачья она или нет.

— Всё-таки реванш? — уловил он мысль Селестины. — Не все сгинули той ночью?

— Ну, кого-то мы и через неделю изловили. Думали, что последних. Возможно, какой-то план отложенного действия. Как те рёнтгеновские лампы.

— Или выход на бис. Не вспомню, есть ли миф о труппе-призраке.

— Мне надо в штаб.

— Нам. И лучше бы сначала осмотреть территорию вокруг Директората.

— Мы оба знаем, что он один, — отрезала Селестина возвращавшему контроль над координацией Мартину уже по перемещении.

Что-то определённо случилось. Она хотела появиться в спальном крыле, где думала найти Сёриз, но попала в храм коммуникаций. Удивительно пустовавший. Тихий. Тёмный. Не подогреваемый машинами. Мартин невольно указал на потолок, о чём, идиот, сразу же пожалел, этого Селестине лучше было не видеть. Там, в трубках, кабелях и проводах, переплетённых двудольным графом кирхерианской диаграммы познаваемого космоса, что-то было. Что-то — оставшееся от тел флю-мируистов и других штабных работников. Что-то — разорванное, намотанное и перевитое; ещё рефлекторно дёргавшееся, как в дурном подобии опыта Гальвани, — должно быть, от редких, осиротевших адресатом импульсов в электрических сетях. Селестине было плохо. Мартин оттащил её и усадил. И тут же заметил какое-то движение под соседним столом. Наставил «апаш» и приказал выйти.