— Не болтай, соседка! — обычно обрывает ее Георге.

Тетушка Лина рассердилась бы на Георге, да нельзя. Ведь ей приходится обращаться к ним то за мерой кукурузной муки, то за двумя-тремя яйцами, то еще за чем-нибудь.

Елена вдруг почувствовала усталость. Присела на краешек стула и перевела дыхание. В последнее время она быстро устает. Она уже теперь не та, что была когда-то. Годы уходят один за другим, и вот ты старуха, у которой дочь на выданье.

— Когда Марта выйдет замуж? — все время спрашивает ее тетушка Лина. Она готова в любую минуту разнести новость по всему кварталу.

Надо поговорить с Георге. Марте восемнадцать лет, упустит время и останется старой девой. «Сохрани господь!» — испугалась Елена. Она сгорела бы со стыда, хотя это и не ее родная дочь.

В соседней комнате послышались тяжелые шаги, на пороге появился Георге.

— Готов завтрак для Марты?

— Готов. А ты чего встал? Вчера ведь вернулся в двенадцатом часу…

— У меня было заседание, — насупился Георге.

«Опять заседание? — подумала она, но ничего не сказала. — Зачем Георге так рано поднялся? Ведь он работает во вторую смену, вполне мог бы поспать».

— Заботься лучше о молоке, а не о моем сне!

Елена поспешила к плите, подула на молоко. Георге сел на скамейку. В ночной рубашке, с всклокоченными волосами он выглядел еще старше. Она с нежностью посмотрела на его седую, когда-то черную как смоль голову. Георге вытащил пачку табака и свернул толстую самокрутку.

— Опять куришь натощак?

— Вот и хорошо.

Он глубоко затянулся. Ведь он был кочегаром: тридцать два года бросал уголь в четыре котла Вольмана.

— Не простудись, — предупредила Елена и бросила ему под ноги половичок.

Он потянулся и зевнул.

— Ладно! Иди-ка разбуди девочку, а то опоздает.

— Не бойся, не опоздает.

— Пусть лучше придет пораньше, осмотрит станок. Ведь станок, как человек, если о нем не заботиться, он выйдет из строя. Иди!