Свиток был тяжелый. Клеопатра посмотрела на свиток, потом на сына.

— Ты меня не поцелуешь? — спросила она.

— Если хочешь.

Он клюнул ее в щеку. Потом, видимо решив, что этого недостаточно, клюнул в другую щеку.

— Вот. А теперь прочти это, мама, пожалуйста!

Пора показать свою власть.

— Позже, Цезарион, когда у меня будет время. Сначала я увижусь с твоими братьями и сестрой. Потом я хочу пообедать на твердой земле. А потом я встречусь с тобой, Аполлодором и Сосигеном. Ты сможешь рассказать мне все, о чем ты написал в свитке.

Прежний Цезарион стал бы спорить. Новый Цезарион не возразил. Он только пожал плечами, взял у нее свиток.

— Это даже хорошо. Я еще немного поработаю над ним, пока ты будешь занята своими делами.

— Надеюсь, ты придешь на обед.

— Еда, которую я никогда не ем. Зачем заставлять поваров придумывать что-то, чего я не могу оценить? Я ем свежий хлеб, масло, салат, немного рыбы или ягненка, и ем во время работы.

— Даже сегодня, когда я только что вернулась домой?

Голубые глаза блеснули. Он усмехнулся.

— Я должен почувствовать себя виноватым? Очень хорошо. Я приду на обед.

И он снова подошел к столу, развернул свиток, нащупал рукой кресло, сел и склонил голову над свитком.

Ноги несли ее в детскую, словно они принадлежали какой-то другой женщине. Здесь, по крайней мере, была нормальная атмосфера, обычное состояние. Ирас и Хармиан подбежали к Клеопатре, обняли, поцеловали, потом отошли в сторону и стали смотреть, как их любимая хозяйка занимается младшими детьми. Птолемей Александр Гелиос и Клеопатра Селена составляли картину из цветов, травы и бабочек, нарисованных на тонкой деревянной доске, которую какой-то мастер разрезал лобзиком на мелкие кусочки разной формы. Гелиос стучал игрушечным молотком по кусочку, не встававшему на место, а его сестра Селена с гневом смотрела на него. Потом она вырвала молоток у брата и ударила его по голове. Гелиос взвыл, Селена радостно вскрикнула. Буквально сразу же они снова занялись составлением картины.

— Головка молотка сделана из пробки, — прошептала Ирас.

Какие же они хорошенькие! Им исполнилось по пять лет. Внешность у них такая разная, что никто не догадался бы, что они двойняшки. Гелиос сверкает золотом волос, глаз, кожи, красивый скорее по-восточному, чем по римскому типу. Ясно, что, когда он вырастет, у него будет нос крючком и высокие скулы. У Селены густые курчавые черные волосы, тонкие черты лица и огромные глаза цвета янтаря в окружении длинных черных ресниц. Когда она повзрослеет, то будет очень красивой, ни на кого не похожей. Никто из них не напоминал Антония или их мать. Смешение двух несравнимых пород породило детей, физически более привлекательных, чем их родители.