— О царевич, — обратился Шакуни к Суйодхане. — Мы начинаем играть. Огласи свою ставку.

— Я ставлю свое жемчужное ожерелье! — сказал Суйодхана.

После слов царевича хмыкнул Карна, чем вызвал гневные взгляды Пандавов.

— Отвечу тем же, — Юдхиштхира снял и положил рядом с игральное доской свое ожерелье.

Кости покатились по столу.

* * *

Дхритараштра сидел и узнавал о ходе игры от своего писца Санджаи. Он желал победы своему сыну. Гандхари никогда не одобряла подобные игры, в то время как он, наоборот, поощрял сына, утверждая, что дело это достойно кшатрия. Царь радовался тому, что жена его, отправившаяся в храм подать милостыню бедным, еще не пришла. С ней туда же пошла и Кунти.

«Пусть подольше там и остаются», — подумал, усмехнувшись, слепой царь.

В конце концов, женщинам не место в сабхе! Это место предназначено для мужчин. Если бы не Бхишма со своими идеями…

— О! Я выиграл! — с неприкрытым ликованием воскликнул Шакуни.

Зрители потянулись взглянуть на результат первого броска.

Царь Дхритараштра довольно улыбнулся про себя.

«Ты была против этой игры, Гандхари. Посмотрела бы ты сейчас, как наш сын выдернет ковер из-под ног Юдхиштхиры! А этот Шакуни, поистине, очень удачливый человек!»

Громкие возгласы в зале собраний возвестили об очередном выигрышном броске гандхарца.

Дхритараштра в который раз задумался о том, отчего же его супруга так не любит своего брата. Еще немного, и он, как на блюде, передаст Суйодхане земли Пандавов.

Мужчины рвались к победе, женщины молились в храме. Царь Хастинапура молчал, но мысленно желал удачи игральным костям Шакуни.

* * *

Над укутанными туманов деревьями медленно, будто ленясь, поднималось солнце. Всадник скакал по дороге, ведущей в столицу царства Синдху. В пути он был уже почти двое суток, не прерываясь на отдых. Спина и суставы нестерпимо болели, но послание царю необходимо передать любой ценой. Когда показались городские ворота, гонец перешел на рысь, не желая обращать на себя излишнее внимание. По оживленным улицам он уже передвигался спешенным, ведя коня в поводу. До дворца еще надо дойти! Он вытер лицо свисающим концом тюрбана и с завистью посмотрел на постоялый двор, где на лежащие в тени на кушетках несколько человек пили, кто молоко, а кто и вино. Гонец смертельно устал, и, казалось, уснул бы сейчас не меньше, чем на год. Но послание, которое он нес, не терпело промедлений. Оно могло надолго лишить сна многих знатных людей Бхараты.

У ворот его надолго задержали стражники, задававшие бесконечные вопросы. За их спинами виднелся пустынный двор.