Но это было давно. Здесь, на чужбине, я убедилась в другом. Я не могу себе представить натуру более лакейскую, чем мой муж. Вся разница в том, что Игорь Михайлович жалок со стороны, а мой муж внешне горд, благороден, мужествен, а в душе — трусливый лакей, который, чтобы не попасть в немилость у своего хозяина, готов растоптать такие светлые понятия, как семья, долг, порядочность.

Неделю назад я лежала с высокой температурой. Были минуты, когда начинала терять сознание. Он привез необходимые лекарства и сел в своем кабинете работать. Я его просила посидеть рядом со мной хоть несколько минут, он это сделал, но с неохотой, я это видела по его лицу. В это время позвонили. Жена начальника жаловалась на избалованного сына, который никак не может заснуть и просит, чтобы пришел дядя Гриша. Растиславский так расположил к себе четырехлетнего сына своего шефа, что тот с утра до вечера только и говорит о дяде Грише. И что же? Ты думаешь, он сказал, что я больна? Он тут же ушел и возвратился в полночь. Если бы я начала приводить тебе подобные примеры, то исписала бы целую тетрадь.

А самое обидное… Самое обидное, что я пережила в эту зиму, — это то, что он уговорил меня избавиться от ребенка. А как я хотела иметь ребенка! Он настоял на том, чтобы еще годочка два пожить «для себя», что нам предстоит еще более ответственная командировка в другую страну. Сейчас я в таком состоянии, что врачи не могут сказать определенно — смогу ли я когда-нибудь быть матерью. Когда я поделилась этой нависшей надо мной бедой с Григорием Александровичем, он только пожал плечами и сказал, что ничего страшного в этом не находит. Потом долго объяснял, что на пути к большой цели, которая требует жертв, дети иногда бывают даже помехой.

Я всю ночь проплакала после такого «утешения». Он это видел, но это его нисколько не тронуло. Временами мне кажется: если бы какие-нибудь черные силы шепнули ему, что дорога к звездам, о которых он мечтает, лежит через мой труп, — он не поколебался бы.

А сейчас к его начальнику приехала старшая дочь. Она заканчивает в Москве институт иностранных языков. И вот Григорий Александрович знакомит ее с Бухарестом. Уж где они бывают и что делают — для меня остается тайной. Только приходит он во втором часу ночи и спит до десяти. Догадываюсь, что много пьет.

Однажды я напомнила ему наказ матери. Он раскрыл томик Пушкина и прочитал мне стихи о художнике и сапожнике. Не подумай, что у меня ревность к этой московской гостье, нет, она слишком безобразна, чтобы стать вровень со мной. Просто обидно. Уж я ли не была внимательной и заботливой женой? Родину покинула с единственной мыслью: быть ему твердой опорой всегда и всюду. А он устал от моей любви, она стала тяготить его, и он часто просит оставить его в покое.