— Так вон что тебя так взволновало! — хмыкнул Зайцев. — Хлопнул на дармовщинку две рюмки водки и счастлив!

— Фу, как грубо, капитан, как некрасиво! Чему вас только учат в ваших академиях! Это у тебя милицейская школа, в полиции тебя научат хорошему тону. Поясняю… Хозяин провел нас с тобой на кухню, вынул из холодильника водку…

— Не из мусорного же ведра!

— Повторяю, он вынул водку из холодильника, а не взял со стола, где стояла еще одна бутылка, но уже не такая холодная, как из холодильника. И наполнил он не одну стопку, как ты просил, не две, как можно было бы истолковать твои слова, он наполнил три стопки! Присоединившись к нам, он, таким образом, облагородил твою неприличную просьбу.

— Что же в ней было неприличного?

— Выпрашивать водку в шестом часу утра у незнакомого человека, пользуясь служебным положением… Капитан! — укоризненно воскликнул бомжара и вскинул правую руку чуть в сторону и вверх — так примерно делали древнегреческие боги, во всяком случае, в такой позе их изображали в мраморе и бронзе.

— Ладно, — проворчал Зайцев. — Разберемся. Вот поймаем убивца, у нас с тобой будет больше времени, и ты перечислишь все двенадцать вариантов поведения этого гостеприимного душистика.

— Почему же двенадцать? — удивился бомжара. — Только девять. Три я уже назвал. А что касается убийцы… Мы просто обязаны его найти… Дело чести, капитан, — произнес Ваня странные слова, но Зайцев не обратил на них внимания, он попросту их не услышал.

— Разберемся, — повторил он и отошел к оперативникам для разговора важного и не для всех предназначенного. Во всяком случае, бомжаре не обязательно знать методы служебного расследования, которым Зайцева действительно учили в академии.

А бомжара и не стремился к этим знаниям — того, чем он обладал, ему было вполне достаточно, чтобы понимать события, происходящие в нашей быстротекущей жизни. Постояв у обгорелого трупа, Ваня медленно, даже как-то раздумчиво спустился на промежуточную площадку, долго всматривался в немытое окно, выходящее во двор, и вышел на свежий воздух, где не было запаха горелой человечины, вони тлеющей одежды, где не было гнетущей атмосферы преступления.

Когда Зайцев вспомнил про бомжа Ваню, на площадке его не оказалось, и в подъезде он не нашел своего помощника. Зайцев несколько раз позвал его громким голосом, но Ваня не отозвался. За это время окончательно рассвело, приехала спецмашина, и два санитара, погрузив то, что осталось от человека, увезли куда-то, где подобные ночные находки принимали, складывали, описывали и проделывали над ними другие операции, не менее скорбные, но необходимые.