— А зачем? Этих шприцов на каждой площадке…

— Вчера им не пользовались ни мальчики, ни девочки… Это старый шприц.

— А они не всегда пользуются новыми, — заметил Зайцев.

— Тем, который валялся у подоконника, воспользоваться нельзя. Поршенек уже не двигается. Присох, приржавел… И еще, капитан… Человек, который угощал нас водкой из холодильника, сказал, что молодежь гудела до полуночи.

— И что из этого следует?

— А бомжара сгорел на рассвете. Около пяти утра.

— Какой бомжара?! — отшатнулся Зайцев от стола.

— Сегодня утром на площадке второго этажа сгорел бомж, — негромко произнес Ваня и снова наполнил стаканы. А поскольку я тоже бомж… То для меня важно найти человека, который это сделал. Давай, капитан, помянем раба божьего… Мир праху его, земля пухом, как говорится, — и Ваня, не чокаясь, выпил до дна.

Выпил и Зайцев. Да так и остался сидеть с пустым стаканом в руке и уставившись невидящим взглядом в стену.

— Почему ты решил, что это был бомж? — наконец спросил он.

— Капитан… Если сгорит мент, ты ведь сразу догадаешься… Кусочек погона, пуговица, лычка… Здесь то же самое… Возле уха у него остался несгоревшим клок волос, ноготь на большом пальце правой руки… Ты видел когда-нибудь ногти у бомжей? Я не в счет, я под твоим присмотром… Так вот, один ноготь на большом пальце огонь пощадил… Подошвы ботинок, дыра на носке… Щетина на подбородке… Она ведь тоже разной бывает… Некоторые носят щетину, потому что модно… А некоторые — по другой причине…

— Но это же меняет дело, — озаренно проговорил Зайцев, поднимаясь. — Все предстает совершенно в другом свете… Если это действительно так… Все, Ваня, заканчивай тут без меня, я пошел! — И Зайцев быстрыми решительными шагами направился к двери.

— Подожди, капитан, — остановил его Ваня.

— Ну? — обернулся Зайцев уже из коридора.

— Ты бы заглянул завтра ко мне… Часа в четыре… Утра.

— Зачем?

— Пойдем на задержание, — и Ваня вскинул правую руку вверх и чуть в сторону, как это делали древнегреческие боги в минуту ответственную и судьбоносную. — Убийцу будем брать. Хочу при этом присутствовать. Дело чести, капитан.

На следующее утро, ровно в четыре часа, когда рассвет едва забрезжил над крышами домов, в дверь бомжары раздался четкий, частый стук.

— Входи, капитан, — устало проговорил Ваня, поднимаясь с кушетки. Он был уже одет, обут и полностью готов к выходу.