— Не понял? — сказал Зайцев.

— Сейчас поймешь, — и бомжара все с той же непоколебимой уверенностью наполнил фужеры коньяком.

— Ты что?! Здесь в каждом по сто пятьдесят грамм! — в ужасе воскликнул капитан.

— По сто семьдесят, — невозмутимо поправил его бомжара. И, аккуратно взяв фужер за ножку, чтобы звонче получился звук при чоканье, выпил, утер рот рукавом и вернулся к креслу. — Весы нужны, капитан.

— Какие?!

— Любые.

— Весы в магазине электроники, Ваня?!

— Капитан… Дай команду своим ребятам… Пусть поищут… Чего не бывает в нашей жизни, полной смертельной опасности и безрассудного риска.

— Боже! Как красиво ты стал выражаться!

— А я и стихи писал… В прошлой жизни.

— О чем, Ваня?!

— Как о чем… О любви. И опять начал писать… Настя говорит, что ей нравятся. Мои стихи, правда, без рифмы, но так тоже можно… Писал же Пушкин, и ничего, получалось…

— Тургенев, — тусклым голосом поправил Зайцев.

Нашли все-таки зайцевские ребята весы, в соседнем продуктовом магазине, правда, старые, с чашами, с гирьками, но бомжара не возражал. Он установил весы на прилавке, отрегулировал их так, чтобы утиные носики на обоих чашах замерли точно друг напротив друга.

Зайцев наблюдал за Ваней со смешанным чувством озадаченности и насмешки. Не выдержав его издевательства над здравым смыслом, он умчался в свое управление по какому-то чрезвычайно важному делу, а когда вернулся через час, застал картину не просто странную, а самую что ни на есть дурацкую. Установив на одной чаше весов гирьки, бомжара вторую чашу загрузил битым стеклом.

— Так, — произнес Зайцев и, круто повернувшись, быстрыми, четкими, какими-то принципиальными шагами направился в директорский кабинет — бутылка коньяка, оставленная им на столе, была пуста. — Это что же получается, — пробормотал следователь озаренно, — он попросту напился? Ничего себе поэт, блин! Стихи он, видите ли, начал писать! О любви, блин! Настя, блин, в восторге!

Вернувшись к весам на прилавке, Зайцев некоторое время молча наблюдал за бомжарой. А тот ползал на четвереньках по полу и, перебирая осколки стекла, некоторые из них аккуратно укладывал на чашу весов.

— Мысль посетила? — поинтересовался Зайцев.

— Посетила, капитан, посетила, — ответил бомжара, не прекращая своего занятия.

— Близится раскрытие преступления?