— Виноват, Ваня. Не добивай.

— Тебя?! Упаси боже! Если бы ты не доложил мне столь подробно и грамотно суть происшествия, ни за что бы мне не разобраться в этом кровавом преступлении.

— Лукавишь, Ваня, — тяжко вздохнул Зайцев.

— Я совершенно уверен, что операцию по задержанию злодеев ты проведешь просто блестяще. Тебе достаточно установить круг знакомств охранника, и преступники сразу засветятся.

— Круг знакомых, соседей, собутыльников охранника уже установлен.

— Засветились?

— Мыслишка есть, — скромно потупился Зайцев.

— В таком случае мы можем наконец уделить внимание содержимому твоего елисеевского пакета? — еще более скромно потупился бомжара.

— Боже! — вскричал капитан покаянно. — Я совсем о нем забыл!

— Настя! — на этот раз вскричал бомжара. — Наш гость позволил тебе заглянуть в его пакет!

— Как я мог забыть о нем! — продолжал причитать Зайцев.

— Вот эта твоя оплошность действительно непростительна, — и, произнеся эти слова, Ваня вскинул правую руку вверх и чуть назад — точь-в-точь как это делали две тысячи лет назад прекрасные, если судить по их мраморным изображениям, боги и богини на горе Олимп.

Володя дочитал последнюю страницу, долго смотрел в окно и наконец вспомнил обо мне.

— Это что же получается… Разве может следователь быть таким глупым?

— Он совсем не глупый! Инициативный, решительный, бесстрашный… Но действует научными методами, которым его обучали в разных академиях. А бомжару никто не обучал. Невежество очень часто оказывается посильнее научных знаний. Вот я, например… Не заканчивал ничего, кроме горного института… Во всем остальном я полный невежда… И если уж взглянуть на меня повнимательней…

— Уже взглянул, — сказал Володя сурово.

— И что ты увидел?

— Я увидел, что внутренний карман твоего пиджака отдувается слишком подозрительно. С бомжарой слишком часто общаешься. Знаешь народную мудрость… С кем поведешься, с тем и наберешься.

И Володя посторонился, пропуская Валю к столу — в каждой руке у нее была довольно емкая хрустальная рюмка.