Р.S. О названии… Почему «Бомжара седьмой»? А потому «Бомжара седьмой», что это как раз седьмая история о его победных криминальных похождениях.
Р.S.Бремя доказательств
Бремя доказательств
Жизнь в подворотнях, под железнодорожными платформами, в брошенных домах, конечно, унизительна. Но давайте назовем вещи своими именами — такая жизнь унизительна лишь для людей, живущих в приличных квартирах, то есть, в квартирах с натертым паркетом, с мохнатыми ковриками в ванных комнатах и с телевизором в полстены.
Да, в этом есть нечто привлекательное.
И действительно, что плохого в том, что человек после сладкого сна, набросив махровый халат на уже поплывшие свои плечи, присядет к кухонному столику и выпьет чашечку свежего, натурального кофе, приготовленного юной, улыбчивой женой с загаром на юных опять же плечах. Да, с загаром, который можно приобрести только на Мальдивских островах, да и то в удачный сезон — когда на наших непроходимых улицах беснуется февральская метель.
Кстати, вы знаете, где находятся Мальдивские острова? Не задумывайтесь надолго — если подзабыли школьную географическую карту, значит, вам и не нужно знать, где расположены Мальдивские острова, вам эти знания не пригодятся, довольно с вас будет вашей же бывшей секретарши — молодой девахи с загаром, который она получила, без дела валяясь весь день на вашем же балконе.
Ладно, речь не о девахе, о ней как-нибудь в другой раз. Речь о другом — паркет, коврик, халат, острова, соблазненная по пьянке секретарша… Все хорошо, но класть на это единственную свою не столь уж долгую, неповторимую жизнь… Ребята, дороговато обходится. Когда помрешь, а ведь помрешь, все достанется не брошенной жене, не подрастающим тощеватым пацанятам, девахе все достанется, дай бог ей здоровья.
Ну что, ребята, речь опять пойдет о бомжаре Ване, помните такого? Давно что-то мы с ним не встречались, надо бы поговорить, да и у него накопилось о чем рассказать. Живет он все в той же полуподвальной комнатке дворника, куда определил его следователь Зайцев, все с той же женщиной, которую привел к себе как-то ночью пьяную и зареванную, да и оставил у себя. От неуклюжих, но искренних забот Вани она помолодела, похорошела, повеселела, а когда вспомнили о ней прогнавшие ее люди, не пожелала вернуться к ним.
— Я останусь, ладно? — не то спросила она, не то просто поставила Ваню в известность.
— Конечно, — ответил он и даже плечами пожал — дескать, а как же иначе.
— А знаешь, ты обалденный мужик, — как-то сказала Настя с глазами, наполненными слезами.