Встречаются женщины добропорядочные, которые прибегают к подобным средствам лишь ради того, чтобы выманить у чувствительных супругов кашемировые шали, брильянтовые серьги, деньги на уплату долгов или на ложу в Итальянском театре, однако чаще всего ипохондрия исполняет роль оружия, решающего исход гражданской войны.

Боли в позвоночнике и стеснение в груди принуждают женщину искать развлечений; обнаруживая все симптомы сплина, страдалица томно одевается и выезжает исключительно потому, что подруга, мать или сестра уговорили ее восстать с дивана, к которому она прикована и на котором с утра до вечера импровизирует свои элегии. Она на две недели отправляется в деревню исключительно оттого, что поездку прописал ей доктор. Говоря короче, она ездит куда хочет и делает что хочет. Разве сыщется где-нибудь жестокосердый муж, способный воспротивиться желаниям больной женщины, изнемогающей от невыносимых мучений, – ибо в результате долгих дискуссий было установлено, что нервы причиняют ужасные страдания.

Но самую важную роль ипохондрия играет в постели. Если у женщины нет мигрени, ее непременно одолевает ипохондрия; если же у нее нет ни ипохондрии, ни мигрени, на помощь приходит спасительный Венерин пояс – вещь, как известно, мифическая[488].

Среди женщин, которым оружием в войне против мужа служит ипохондрия, встречаются создания особенно белокурые, особенно деликатные, особенно чувствительные, чья стихия – слезы. Плачут они восхитительно. Они рыдают, когда пожелают, как пожелают и сколько пожелают. Их оборонительная система – возвышенное смирение, и благодаря ей они одерживают победы тем более блистательные, что здоровье их оттого нимало не страдает.

Разъяренный муж настаивает на своем? Они смотрят на него покорными очами, склоняют голову и умолкают. Подобная пантомима, как правило, обескураживает мужа. В брачных битвах мужчина всегда предпочитает, чтобы женщина защищалась вслух; тогда он придет в ярость, будет метать громы и молнии; меж тем со смиренницами так не поступишь… их молчание тревожит, вселяет в душу какое-то раскаяние – так убийца, обнаружив, что жертва не оказывает сопротивления, пугается вдвое больше. Он предпочел бы убивать ради защиты собственной жизни. Вы снова идете к жене. Завидев вас, бедняжка утирает слезы и прячет носовой платок так, чтобы вы поняли: она плакала. Вас это трогает. Вы молите вашу Каролину[489] сказать хоть словечко, вы уже так расчувствовались, что готовы все забыть; тогда она начинает мешать слова со слезами, а слезы со словами; она трещит как сорока, оглушает вас сбивчивыми, путаными речами, плачет в три ручья: вы тонете, вы идете ко дну.