– На чем мы остановились, сударь?..
– Разве я могу помнить, на чем остановился, когда любуюсь такой рафаэлевской головкой, как ваша?
После двадцать седьмой похвалы Каролина начинает находить синдика остроумным, делает ему комплимент и удаляется, так и не узнав до конца историю этого предприятия, которое в свое время пожрало целых триста тысяч франков.
Эта мелкая неприятность принимает порой самые отвратительные формы.
Пример:
Адольф отважен и обидчив; он с женой отправляется на прогулку по Елисейским Полям, там толпится множество народу, и в этой толпе находятся неучтивые молодые люди, которые отпускают шутки в духе Панурга[707]; Каролина делает вид, что ничего не слышит, чтобы мужу не пришлось драться на дуэли.
Другой пример:
Мальчишка из породы совершенно несносных спрашивает в присутствии гостей: «Мама, неужели ты бы позволила Жюстине дать мне пощечину?»
– Конечно, нет…
– А почему ты об этом спрашиваешь, малыш? – осведомляется госпожа Фуллепуэнт.
– Потому что она только что залепила пощечину папе, а ведь он гораздо сильнее меня.
Госпожа Фуллепуэнт хохочет и осыпает Адольфа, который думал за ней приударить, безжалостными насмешками; впрочем, еще прежде ему приходится вынести первую из последних ссор с Каролиной (см. главу «Последняя ссора»).
Последняя ссора
В жизни всякой супружеской четы наступает такой момент, когда и муж, и жена понимают, что роковой час пробил. Звучит похоронный звон, извещающий о смерти ревности – великой, благородной, пленительной страсти, которую можно назвать единственным истинным симптомом любви, а может быть, и ее