Исти, я вспомнил Вольтера, писателя, которого ты так любишь. Он всю жизнь боролся против притеснений и защищал свободу. Стремление к свободе пробудилось теперь и в нашем отсталом народе.
От Хаи, твоей ученицы, ты узнаешь, на какие жертвы идут простые люди, защищая нас.
Наш штаб обстреляли. Местные жители самоотверженно защищали нас, и только благодаря им нам удалось уйти. Очень жаль, что отец Хаи погиб. Его расстреляли, а дом сожгли. Отец Хаи стойко держался, он не выдал нас, и мы смогли провести в штабе последнее совещание с людьми деревни.
Исти, эта девочка скрывалась у нас в штабе. Теперь она уже не будет твоей ученицей. Хая — очень серьезная, хорошая девочка. И я думаю, теперь она всегда будет со мной. Ты, конечно, понимаешь, что, если она вернется, ее сейчас же арестуют. Зачем же подвергать девочку такой опасности? Вот почему я решил взять ее с собой. Я надеюсь, она вырастет хорошим человеком. Я хочу, чтобы она поняла: народ все может сделать, страдания людей сразу кончатся, как только народ будет диктовать политику.
Книги твои я получил. Верно, Исти, жизнь — это не представление на сцене, в ней нельзя быть зрителем, надо быть участником, надо принимать решения и осуществлять их.
А как ты? Все так же увлекаешься книгами? Наверно, читаешь Ли Тай-по[21]? Или Достоевского? А может быть, Маркса? Я хочу, чтобы, читая эти книги, ты думала о нашей стране, о нашем народе. Чтобы достичь идеалов, о которых они пишут, мы должны стоять на земле обеими ногами, то есть не отрываться от действительности. Ведь мы боремся не ради борьбы, а ради победы. Помни, что наши цели не какая-нибудь утопия, а естественная, неизбежная необходимость.
Итак, до свидания, Исти. Если тебе захочется узнать что-нибудь о Хае, пиши, я всегда буду рад сообщить тебе. Привет твоему старому дереву, если оно еще цело.
V
V
Последнее воскресенье марта. Только что у Исти была Имми, которая сообщила, что ее, Имми, и госпожу Ахмад подозревают и уже вызывали на допрос.
— Будь осторожна и ты, Ис, — сказала Имми и улыбнулась; при этом на ее щеках резко обозначились морщины. Как и все девушки в ее возрасте, она страшно любила давать советы и читать нравоучения.
Исти вспомнила о ящике с письмами и пошла в свою комнату. В соседней комнате мать сидела за шитьем и ворчала.
— Когда же ты кончишь шить свой саронг? Уже несколько месяцев шьешь. Как ты будешь вести хозяйство, просто не представляю. Ты и на женщину-то не похожа. А мать хочет, чтобы ты была хорошей хозяйкой.