‐ Черт его знает! Душок есть какой‐то. На революцию как‐то косится, хотя вроде бы и

сочувствует.

‐ Да есть, да,‐ сказал Байков,‐ Но это наш человек. «Трубку коммунара» почитай.

Настоящий большевистский рассказ. Потом учти, Эренбург был корреспондентом

«Известий» в Париже.

Иван промолчал, но уважение к писателю у него возросло.

Назавтра состоялась встреча.

Следом за круглой фигуркой Байкова, появилась сухощавая фигура Эренбурга.

Писатель был в довольно потерханом пиджачке и в небрежно, без любви, повязанном

тонком галстуке. Это расположило к нему Ивана.

Москалев сел в свой губернаторский трон, Эренбург и Байков опустились в кресла, вынули трубки, запыхали дымом друг другу в лицо.

Первые минуты заполнились обязательными вопросами и ответами о сибирской

погоде, о том, как доехали, как устроились.

Эренбург благодарил вежливо и равнодушно.

‐ Что побудило вас посетить Томск? спросил наконец, Иван, осознавая, что надо

было найти фразу потеплей, но уже попав как‐то в тон гостя.

‐ Я ищу отмирающий город, ‐ сказал Эринбург. ‐ Таким мне кажется Томск – на

общем социалистическом фоне нашего строительства.

Иван искоса глянул на суховато‐спокойное лицо писателя со строгими глазами, которые были полуприкрыты тяжелыми веками, на лохматые волосы, которые, которые

топорщились и рассыпались в разные стороны, на выпяченную губу, на которой удобно