восклицанием:

‐ Чур, я с тобой!

‐ Айда! ‐ сказал и Митя. ‐ Может, в биллиард?

‐ Нет, искупаемся.

‐ Ладно, а потом ‐ в биллиард.

Ким тоже потянулся за ними, и Виталий, вздохнув, стал сворачивать удочки.

Вася шел впереди, и все цепочкой тянулись за ним. И он понял, что его ни за что, ни

про что почему‐то признали вожаком. И это было для него совсем непривычно.

В субботу отцы приезжали пораньше. Среди сосен, в пестрой кутерьме солнечных

пятен и узорных теней, на крылечках бревенчатых домиков, странно выглядели их

городские, подернутые серой дымкой лица, их пиджаки, партийки и гимнастерки.

С их приездом все становилось праздничней, будто в ребячьем полку прибыло.

Через несколько минут отцы выходили со своих дач преображенными.

Предводительствуемый Васей и Джеком, Москалев в холщовых брюках и в сетке, с

перекинутым через плечо полотенцем, шел на реку, ведя за руку Эльку. Тетя Роза

отставала, задерживаясь с переодеванием. Следом отправлялись два боровика

Трусовецких. Низенький, полный Байков и тоненький Виталька шли с жестянками за

конюшню, накопать червей для вечернего клева, над их спинами вился трубочный сизый

дымок. Подольский выходил в галифе и сандалиях на босу ногу; он поигрывал мячом, намереваясь собрать любителей волейбола.