– Вы мне компьютер когда купите?

– Спроси у него, – Лена устремилась из кухни в прихожую и пробежала по ступеням в сад.

Виктор, будто очнувшись, рванул за ней, слыша за собой преследующее дыхание дочери.

Жена стояла у козьего загона, оглаживая занозистую стену. Он сделал несколько шагов и понял, что стоит в одних носках.

– Все играют, я одна без компьютера, – сетовала Таня с крыльца. – У вас получка была. Вы мне купите или нет?

– Нет больше нашей Аси… Нет больше Аси, зарезали Асю… Асю забудь! – говорила Лена напевно в такт поглаживаниям.

– Ты что, опьянела? – испугался Виктор.

Ощутил внезапно, что на нем не носки, а прилипшие листья и он, деревенея с пальцев ног, врастает в землю.

– Как зарезали? Кто зарезал? – Он услышал в Танином внезапно бойком голоске слезы и не стал оборачиваться. – То-то молока мне давно не давали.

– Это твой папа не захотел, чтобы она жила с нами!

– Я, что ли, ее резал? Мне ее разве не жалко? Лена, успокойся уже.

– Из-за тебя отдали. Тебе никого не жалко. Ой, ну разве ему до козы? Он великим делом занят, ждет, когда всех нас перережут.

– Великим делом! – Виктор пошел на нее, осторожно ступая. – Да, я великим делом занят!

– Как ты в такую шайку попал? Свезли убийц отовсюду, из горячих точек, из Абхазии, из Карабаха. Откуда еще, забыла.

– Это телевизор тебе врет. Там люди нормальные. А останется Ельцин – так и будем американской колонией.

– Ельцина народ выбирал, с ним ребята молодые, образованные. А ты что, по сталинским лагерям соскучился?

– Опять начала? – Виктор, продавив ворох листьев, попал ногой в вязкую слякоть, выдернулся, отекая холодной грязью. – Это они лагерь устроили в центре Москвы!

– Говорила мне Валя: у всех рыжих мозги навыворот!

– Ты и про Таню?

– Оставь меня! – Жена зажмурилась с такой гримасой, будто лицо ее сползает, как резиновое, пронеслась по касательной, взбежала крыльцом и скрылась в доме.