– Папа, мама пошутила! – Таня догнала его, когда он свернул за угол дома.

Он обернулся, порывисто, как будто с надеждой, и она зачастила снизу вверх, в его большое оранжевое потное лицо, заикаясь от горлового спазма:

– Вы меня не любите! Вы ничего про меня не знаете! Вы только собой заняты! Вы мне компьютер… – Она осеклась, вдруг увидев, что лоб у него необычно бел, а веки почти черные.

Со звоном раскрылось окно вровень с его кудрями, и Лена, очень близкая – руку протяни, – спросила трескучим, до боли подкалывающим голосом:

– Бабин! На войну собрался?

– Почему Бабин, мам?

– Фамилия его настоящая!

– Всю жизнь мне хамит! – удивленным жестом ладони Виктор показал в окно.

– Это ты всю жизнь отравил!

– Не нравилось бы – не хавала!

– Зачем я за тебя пошла? – Лена досадливо оттолкнула птичью кормушку, вырезанную в зеленом пакете из-под сока. – Совок был… Совок! Ничего не понимала. А тебе этот совок нужен… Сколько лет ты меня изводил, дебил проклятый! Сколько ты с ревностью ко мне лез! Вернуть бы мне молодость мою. Послала бы тебя куда подальше…

– Сейчас пошли, – сказал Виктор строго.

– Послать? Думаешь, я про Райку не знаю?

– Кого?

– Райку из магазина, суку жирную, с которой ты…

Он, не слушая, улавливая брань, вслепую хватанул воздух и, промахиваясь, зарычал:

– При дочери не смей!

– Пускай правду знает, ты же правдолюб у нас.

– Кто тебе про нее наболтал?

– Думаешь, я дурочка, ты один – герой? И я тоже…