– Все к универу! Вперед, к знаниям! – счастливо выкрикнул Уражцев.

Толпа потекла по проспекту.

Виктор брел, предвкушая встречу с милыми местами, где давно не был, мерцание шпиля на замке МГУ, смотровую площадку с белой церковкой на краю, раскинувшуюся внизу голубоватую маревую Москву, пор-твейный запах гниющих листьев из зарослей и рощ.

Вытянув шею на чей-то ор, он увидел человека в кожаном шлеме летчика, который тормозил колонну открытыми ладонями:

– Але! Гараж! Поворачивай оглобли! Наших бьют!

Началось замешательство: толкались, пытаясь идти дальше, но вожаки встали. Потом вожаки развернулись, и все стали разворачиваться, Виктор тоже развернулся, не понимая, что происходит, как не понимал, кажется, никто. Они уже двигались назад к “Октябрьской”, мегафон оказался у его затылка, и прямо в мозг ему с помехами и неумело запел радостный Уражцев:

Колонна, обрастая растерянными подпевалами, путаясь в куплетах и всё время возвращаясь к первому “Наверх вы, товарищи!”, взяла круто влево. Пошли почти бегом, и Виктор увидел сверху, как при заходе на мост небольшую толпу теснит отряд со щитами, а позади в несколько рядов серебрятся щиты, от солнца ослепительные до рези.

В тот же миг, охваченный каким-то детским инстинктом, он не столько подумал, сколько почувствовал: эти щиты – фольга, они бесполезны, они ничтожны, их можно порвать и съесть конфету. И тогда, глядя не вперед, а вверх, в сладкую синеву, подставляя горло солнечным лучам, он громко, протяжно, восклицательно запел, так, чтобы другие слышали и могли подпеть:

Андреевский флаг ласковой бело-голубой волной задел его разгоряченное лицо.

При появлении колонны отряд со щитами отступил и выстроился еще одним заслоном.

– Пропустите народ к парламенту! – выкрикнул Константинов как-то сварливо; ему ответили одновременным гостеприимным ударом дубинок по щитам, и только теперь Виктор понял, зачем приведен сюда.

– Пропустят, жди, – сказал кто-то.

И сразу заспорили множество голосов:

– Кто там, ясно?

– В зеленом. Внутренние войска.

– Отсюда точно не дойдем.

– Давайте поднажмем!

– Даже если прорвемся, дальше остановят.

– А где наш дух русский? Знаете, когда Суворов через Альпы…

– Тетя, ты чего, исторический роман сочиняешь? У них в оконцовке колючка да бэтээры.