Стоило только проплывавшей мимо зеленой актинии[146] краем уха услышать о новом лекарственном средстве, как она уже фланировала, кокетливо виляя бедрами, под самым носом у смущенного осьминога и страстным шепотом ворковала:

- Ах, с каким удовольствием я бы отведала этого целительного зелья! Ах, от этого зависит вся моя жизнь!.. О, такой галантный джентльмен, как вы, милый фон Октопус, не может отказать даме в маленьком капризе...

И чтобы окончательно охмурить простоватого осьминога, обалдевшего от оказываемых ему знаков внимания, очаровательная интриганка с такой грацией принялась извиваться, сплетая и расплетая свои бесчисленные щупальца, что не только он, но и многие обитатели кораллового рифа, ставшие невольными свидетелями этого изумительного танца, глаз не могли от нее оторвать.

«Акула меня побери, - вздохнул про себя сраженный наповал восьминогий недотепа, - как она хороша! Вот только рот подкачал - мог бы быть и поменьше, хотя, с другой стороны, в этом даже есть какая-то особая пикантность...»

Заглядевшись на прелести восхитительной актинии, никто и не заметил прихода братьев Скиссорс, а те, демонстрируя полнейшее равнодушие к женской красоте, не стали тратить понапрасну времени и тут же приступили к делу: быстро оглядев жестяную банку и посоветовавшись вполголоса на каком-то варварском чеченском диалекте, они деловито и споро принялись вскрывать ее своими мощными клешнями. Не прошло и пяти минут, как страшные костяные инструменты щелкнули в последний раз, крышка отвалилась и наружу градом посыпались белые

таблетки - легкие, как пробка, они с невероятной скоростью устремились вверх, к поверхности моря...

Тут только население рифа пришло наконец в себя и, охваченное паникой, толкаясь и бранясь, бросилось ловить всплывающие пилюли:

- Держи, хватай!

Но было уже поздно, никому из сбившихся в кучу малу неуклюжих и косолапых зевак ничего не досталось. И только вездесущей актинии, этой извечной любимице судьбы, посчастливилось ухватить одну пилюлю и, быстренько сунув ее в рот, с самым невинным видом скромно отойти в сторону...

Общему возмущению не было предела: некоторые горячие головы тут же обвинили инородцев-омаров в злостном вредительстве и уже призывали к немедленной расправе, однако до рукоприкладства, слава богу, дело не дошло.

Оставшийся ни с чем медицинский советник рвал и метал:

- Эй, как бишь тебя, окунь, что ли, ты-то куда глядел? Это ж надо, такое сокровище проморгал! А еще в ассистенты ко мне метит! Да я тебя в порошок сотру!..

Ох и крику было! Все перессорились и переругались! Один лишь осьминог от досады не мог вымолвить ни слова - бледнел, краснел, а потом поднял свою сжатую в кулак щупальцу да как треснул со всего размаху по какой-то раковине - только перламутр затрещал.