Евдоким и Клашка, герои сей беспримерной погони, были так безмятежно счастливы, что у Архарова зачесались кулаки.

Понимая, что нельзя срывать досаду на подчиненных, - ладно бы еще на таких, что не выполнили приказа! - Архаров буркнул что-то невнятное и пошел обратно в кабинет. Там его встретил у дверей человек от Волконских, привез приглашение на вечер, велели без ответа не возвращаться.

Архаров подумал - и сказал, что приедет. В конце концов, гостиная Волконских - не худшее место, где можно сидеть в углу и наблюдать общество. Все лучше, чем ехать домой.

Смутное состояние души погнало его в канцелярию, где он сыскал-таки, к чему придраться, и, сбив нерадивого со стула порядочной оплеухой, поспешил куда-то обычной своей побежкой. Неизвестно где подхватил неведомо чью епанчу, какую-то засаленную треуголку без плюмажа.

Как он выскочил на крыльцо, как оказался на улице - Архаров не помнил.

Он шел да шел, шел да шел, и тех, кто не уступал дорогу, попросту отпихивал. Город мелькал мимо - дома какие-то, раскрашенные в неприятные цвета, грохочущие экипажи, хари, рожи, образины. Где-то в глубинах памяти застряло - ждут у Волконских. Ноги сами понесли с Тверской, а добежал он чуть ли не до самых ворот, на Воздвиженку, и не просто так - а спрямляя путь, какими-то короткими переулками.

Кончилось это постыдное бегство именно так, как и должно было кончиться - Архаров едва не угодил под конские копыта. Он отскочил, карета проехала мимо, колесо плюхнуло в лужу, едва ли не вся она выплеснулась на чулки и на епанчу.

Вот теперь уже можно было не спешить…

Он встал наконец в безопасном месте и задумался: куда идти, но так, чтобы не домой?

Одно хорошее место он знал - два года назал на углу Ветошного переулка и Никольской открылся весьма приличный трактир, слава коего побежала по всей Москве и оказалась столь хороша, что даже переулок принялись звать Истерийским по диковинному названию заведения «Ветошная истерия». Трактир пока еще был опрятен, в нижнем помещении шла продажа вина, в верхнем подавали закуски и чай. Архаров несколько раз забирался туда по весьма крутой лестнице и бывал обычно очень хорошо принят; вряд ли хозяин придаст большое значение чулкам, заляпанным сочной и жирной московской грязью. Там можно просто посидеть, посмотреть, как развлекается приличная публика. И там-то уж никто не станет искать господина обер-полицмейстера.

И выпить, выпить…

Это желание он мог бы осуществить и дома, но дома - Меркурий Иванович, дворня, чертов дармоед Никодимка, все станут смотреть и ломать свои дурные головы: с чего бы вдруг хозяин запил? А ежели кто догадается, сообразит, сведет концы с концами?…