– Сударь, да ты сам не свой! С кем воевал-то?

– Выпить не найдется?

– Как не найтись! - делая вид, будто не замечает крайней степени архаровского опьянения, объявила Марфа. - Погоди, на стол соберу. Что ж за питье без закуски!

Марфа, при всей своей многопудовости, была легка на ногу - выметнулась за дверь почище иной молодой. Там, в сенях, она схватила за шиворот притаившуюся Наташку - неведомо какую по счету из тех, что постоянно жили у нее в услужении и вводимы были ею в бабье ремесло. Шепотом отдав девчонке несколько приказаний, вернулась и села за стол напротив Архарова.

– Христа ради, ничего не говори! - велела. - Сейчас будем пить. Зальешь свое горе вином, а я тебя уложу.

Тут же на столе впридачу к пастиле, пряникам, конфектам и французским бисквитам от знаменитого кондитера Апре явились водочный штоф, бутылки с домашними наливками, нарезанное сало, огурцы, капуста, разнообразные грибы в трех плошках, хлеб. Выставив все это в красивом порядке, Наташка сразу убралась, уковылял и Тетеркин.

Марфа расплескала по стопкам водку.

– Пей, господин обер-полицмейстер. Пей. Легче не станет, но… пей.

– Ты права, - опрокинув в рот стопку и закинув следом два склизких темных грибка, согласился он.

Марфа тут же налила еще. И вторая стопка была исправно опрокинута.

– Закусывай, - сказала она.

Он молча стал жевать хлеб с ломтем сала.

Марфа, так же, молча, глядела на него. Видимо, ждала объяснений. Надо было бы объяснить ей про Демку, но две последние стопки водки как-то странно повлияли на голову - Архаров помнил лишь одно…

– Черт бы вас, баб, всех побрал, - сказал наконец он. - Суки, бляди, твари, подлые твари…

– Ты пей, пей. Видать, мало еще, сударик, выпил, - преспокойно отвечала Марфа и в третий раз наполнила стопку. Но он не стал, а через стол уставился на нее своим тяжелым неприятным взглядом.

– И ты такова ж. И ты. И ты за деньги под кого угодно ляжешь.

– А и лягу, - согласилась Марфа. - Что ж плохого? От меня не убудет, а кавалеру - радость.

– Под кого попало, - уточнил он.

– Это уж как Бог пошлет.

– Лишь бы свою шкуру уберечь…