– Куда штукарь подевался, что трость на башке держал? - спросил Федька кого-то из зрителей.

– Вниз спустился, Под настилом, поди, - отвечал тот.

Помост был обит размалеванной холстиной. Федька, недолго думая, пропорол ее ножом и полез вовнутрь. Саша остался снаружи, придерживая край разреза.

В этом невеликом темном пространство хранилось имущество штукарей, тут они отдыхали, трудясь наверху попеременно. Свет попадал сюда сверху - на высоте человеческого роста были оставлены щели в вершок между холстиной и настилом. И между коробами со штукарским добром возились за полу два человека. Федька бы подумал, что любятся, да только оба, похоже, были мужиками.

Вдруг один из них вскрикнул, а другой вскочил на ноги с такой ловкостью, словно веса в нем не было вовсе.

Его лицо попало в полосу света.

– Сволочь, - сказал Федька, заступая ему дорогу. - Ну, держись!

Противник, видно, был грозен против безоружных - а Федька переложил в левую руку нож, туго сжал правый кулак и был бы молодец молодцом, кабы не нога.

Канзафаров приподнялся на локте. Он был ранен - но готов продолжать драку.

Штукарь отступил - и вдруг, подскочив, ухватился руками за какую-то жердину под самым настилом, подтянулся и, качнувшись, ловко закинул наверх ноги. Федька задрал голову, готовый к нападению с потолка, но штукарь опять куда-то мотнулся, соскочил довольно далеко и, пропоров холстину, исчез.

– Сашка! Беги за ним, Сашка! - заорал Федька. - Справа заходи!

Саша, видевший лихие маневры штукаря, исчез.

– Федя, помоги мне, - позвал Степан. - Он меня в плечо ткнул, жилу бы не перешиб.

Федька опустился рядом с ним на колено.

– Вот сукин сын! - сказал он сердито. - Прощайся, Степа, с кафтаном.

И, оттянув ткань, ловко отхватил разом рукав кафтана и рубахи, обнажил раненое правое плечо.

Среди прочего добра в карманах у архаровцев частенько лежала полоса холста, туго смотанная, на случай ран, и всякий из них умел наложить простую повязку. Федька нашел в канзафаровском кармане платок, не сказать чтоб очень чистый, свернул его, свел края раны, закрыл и сразу захлестнул холщевой полосой.

– Жилу, кажись, не перешиб. Кабы жилу - кровища бы хлестала. Как это ты с ним сразу схватился?

– Черт его знает! Я сказал лишь, что ему в Москве быть не велено, так чтоб тут же убирался, а он нож выхватил! Ну да и я не лыком шит - удар-то отбил, и мы сцепились… Он, подлец, верткий, как змея… Спасибо - ты вовремя подоспел…

Пока Степан говорил, Федька помог ему подняться и усадил на короб.