Федька тоже высмотрел себе местечко повыше. Он после ночной суеты прихрамывал и бегать не желал, но это было и необязательно - он не стал переодеваться, и народ, видя архаровца в мундире, уже вел себя потише. А две молодые цыганки, поймав его взгляд, сразу же убрались от круга.

С завистью глядя на всадников в халатах, Федька тосковал - ах, почему он так не умеет? И воображал, как бы он понесся на коне по кругу, как бы соскальзывал по крутому боку и висел вниз головой, но при этом еще метко стрелял из пистолета в кем-то подброшенную шапку, а не то что эти - из луков по куриным яйцам! Тоска эта, совершенно мальчишеская, отвлекла его от печальных мыслей о покойнике Демке.

Следовало бы сразу послать к тому дому наряд драгун, похватать всех, кто там засел. Но Тимофей, которому Федька изложил свои стратегические соображения, ответил так: у этих мазуриков непременно есть какие-то договоренности насчет оповещения, и дураками они будут, если останутся там сидеть, зная, что покушение на Архарова провалилось. Скорее всего, они, поняв, что упустили Федьку с Клаварошем, тут же разбежались. Статочно, пытались добраться до Ходынского луга, но драгунские патрули посторонних туда не пускали.

А отчаянные киргизы творили чудеса - стояли вдвоем, в обнимку, на одном седле, словно бы не замечая, что конь под ними даже не просто идет галопом, а перескакивает через подставленную жердину. Федьке ббезумно хотелось хоть раз в жизни проделать то же самое, и он был страшно недоволен, когда Саша отвлек его от прекрасных мечтаний ради какого-то черномазого урода.

– Так ты сам был при том, как господин Архаров велел ему из Москвы убираться? - спросил Саша.

– Сам не сам, а как он из нашей черной души орехи вытряхал - знаю. И как его Клаварош по коридору вел - видел… - тут Федька задумался. - А ну-ка, где ты того итальянца оставил?

– На помосте, с тростями. Это ж, наверно, год учиться надо, чтобы так две трости на лбу держать…

– Пошли! Где тот помост?

Федькина тревога пока еще была Саше непонятна. Он повел помрачневшего товарища через толпу, сбился, но вывел к нужному месту. Федька ковылял за ним как только мог быстро - хотя и, наученный товарищами, перетянул ногу полосой холста, но ступать на нее было больно.

На помосте был уже другой штукарь - тешеншпилер в невероятном кафтане, желтом с какими-то оторочками и хвостами, он засунул в табакерку большой зеленый платок, скомкав его нещадно, покрутил табакерку так и сяк, а извлек из нее уже платок красный. Многие, увидев, сие, крестились, а один человек даже бросился наутек.