– Я, ваша милость, их сторожа расспрашивал. В доме внизу живут вдова Матрена Огаркова с малолетними внуками, две ее дворовые девки, стряпуха, сторож, верхнее жилье сдали полковнику Шитову с семейством. Так жильцы все, и с детьми, поехали в гости, а француз-учитель дома остался. Вернулись и для чего-то к нему заглянули. А он лежит мертвый. Сторож божится, что никто чужой в дом не приходил.

– Это, ваша милость, злодей тем же путем через крышу пробрался, которым сам француз выходил, - перебил Тимофей.

– Сдается, так. Далее.

– Они шум подняли. Я вошел и посмотрел на тело. Они на нем камзол расстегнули, грудь открыли… я ранку малую видел…

– Вот, вапа милость. Опять стилет.

– Да и без стилета ясно, чья работа…

– Нет, ваша милость, - вдруг объявил Тимофей. - Мы знаем, что злодей навычен стилетом колоть. А кто французишку заколол - того мы не знаем.

– Это как же?

– А так, ваша милость, что стилет, из чулана украденный, до сих пор неведомо где.

Архаров задумался.

– Тебе когда велено было на пост заступать? - спросил он Чурсина.

– Как стемнеет, ваша милость, и до рассвета ходить.

– Когда пришел - никого из наших не видел?

– Нет, ваша милость.

– А ты всех полицейских в лицо знаешь? Может, был полицейский в мундире, с кем ты не знаком?

Архаров имел в виду до сих пор не найденного Семена Елизарьева.

– Нет, ваша милость… не было такого…

– Прелестно. Тимоша, узнай, кто из десятский пьяный валялся. Может, его с умыслом напоили. Ступайте теперь оба.

Тимофей увел десятского, ошаршенного тем, что угодил в спальню самого обер-полицмейстера и видел сию важную особу завернутой в простыню.

Архаров же крепко задумался.