– Да прямо сейчас и сговорились! - выпалил ошалевший от своего мужества Устин.

Архаров помолчал. К такому повороту событий он готов не был. Опять же, Марфа божилась, что Наташка охотно пойдет жить на Пречистенку… врала, опять врала, проклятая баба… да и полицейские глядят на потеху круглыми глазищами, вот ведь незадача…

– А ты, девка? - спросил он. - Охотой ли за моего молодца идешь?

– Так коли под венец зовет! - отвечала, вдруг осмелев, Наташка. - А я уж от него не отступлюсь!

– А то погляди - вон у меня какие орлы… - Архаров повернулся к подчиненным.

– Нет, нет, я уж решилась!

И Наташка прижалась к Устину всем телом. Он же стоял перед обер-полицмейстером, обхватив невесту правой рукой и глядя перед собой на удивление твердо и уверенно - как и должен глядеть мужчина, готовый защитить свою избранницу от любого покушения. Ему самому это было странно - а в ушах загремело вдруг радостное «Гряди, гряди!…», и он понял, что на небесах уже венчают его с Наташкой, и все сложилось настолько внезапно и радостно, что остается только принимать распахнутым сердцем, не боясь, способно ли оно вместить вместо необъятной скорби столь же необъятное счастье. И как еще способно!

Устин был готов противостоять и Марфе, и тому неведомому борову, и целому свету - ибо златые венцы того стоят. И он в своем противостоянии был не один. Их стало двое - жених и невеста, будущая семья. А за ними выстроились их незримые дети, уже взрослые почему-то, и дивным образом сделались видны всем, кто на тот час стоял у крыльца Рязанского подворья.

Архаров хотел было еще раз спросить Наташку - но ее лицо сказало ему более, чем любые слова.

Девушка с такой гордостью глядела на Устина, как будто говорила: Господи, вот счастье-то, что этот необыкновенный, замечательный человек выбрал меня и поведет под венец!

– Ишь ты… - сказал Архаров. - Ну что же… совет да любовь! На свадьбу-то позвать не забудь. Ну что, молодцы? Ура жениху и невесте?

– Ура! - отвечали архаровцы.

* * *

Обер-полицмейстер не любил, когда погода выкидывала коленца. Он сам был склонен к постоянству и того же требовал от погоды. А она, как назло, буянила и кобенилась напропалую.

После отчаянной жары грянул наконец дождь, вроде похолодало и полегчало, но к вечеру опять стало душно. Когда он явился домой, голова была совсем дурная. И только одна мысль освещала смутную душу, как лампадка: Господи, как хорошо-то будет, когда праздник окажется уже позади!

Ходынский луг опустеет, рабочие разберут все былое великолепие, корабли и крепости обратятся в доски и будут сложены на телеги. Князь Волконский желал употребить праздник на пользу делу - коли туда навезли несчетное количество возов песка, чтобы устроить «полуостров Крым», то будет чем засыпать колдобины. Луг следует выровнять и дать ему порасти травой, а на следующий год там уже можно ставить военный лагерь и проводить солдатские учения.