Не успела прожевать последний кусок, как сзади послышался знакомый голос:

— Что, Эмине, гуляешь?

Она оглянулась. Это был грузин Сервер — сторож из больницы, ладный, крепкий, как молодой дубок, бывалый парень, успевший на своем веку изрядно поездить, многое повидать. Он любил острые ситуации, сам бывал в сложных переплетах и теперь просто умирал со скуки в этой дыре, куда занесла его судьба. Не будь солдатской службы, он бы здесь и часу не остался, давно бы дал тягу. Сервер подошел и беззаботно сел рядом с Эмине на бугорок.

— Увидят, разговоры пойдут, — забеспокоилась Эмине.

— А вон там печь для обжига извести… Укромное местечко… Пойдем, посидим, потолкуем.

В самом деле, старая печь оказалась хорошим укрытием и от солнца, и от посторонних взглядов. Сервер скрутил две самокрутки: одну для себя, другую — для Эмине. Они и сами не заметили, как, болтая и попыхивая самокрутками среди замершей от жары природы, просидели вместе до самой ночи.

На другой день Сервер сперва зашел к армянину–ювелиру, заказал ему к нужному сроку браслет из черненого серебра. Потом прошелся по всем лавкам на базаре. Взял девять локтей тонкой ткани на платье, разрисованной белыми ромашками на огромных ветках, газовый платок, накупил разных закусок. Навязав два больших узла, он дождался темноты и отправился к Эмине.

Женщина давно спала, когда он постучался в дверь. Никто не открывал ему. Просунув руку в щель калитки, Сервер отодвинул засов, вошел в сад и, приблизившись к окну, слегка щелкнул ногтем по стеклу — ответа не последовало. Тогда он с силой забарабанил в окно костяшками пальцев.

— Кто там? Что надо? — послышался голос.

— Это я. Сервер. Глянь, что принес…

Но женщина, привыкшая к тому, что кто–то всегда грубо будил ее, спросонок никак не могла взять в толк, где она и кто с ней говорит. Наконец она сообразила, в чем дело, и, не решившись открыть дверь, потянула вверх задвижное окошко.

Яркий звездный свет, льющийся с неба, поначалу ослепил Эмине, внезапно вынырнувшую из черноты крепкого сна. Постепенно перед ней вырисовывались угол дома, колодец, лицо Сервера. Они стали разговаривать шепотом, чтобы не разбудить соседей. Сервер не выказывал никакого желания войти в дом, и она не приглашала его.

Принимая от него узлы через окно, она ахала с радостных удивлением:

— Зачем же ты так потратился, а, дорогуш? — В веселые минуты она называла мужчин «дорогушами». — Небось все деньги ухлопал. Ну, что же там такое?

Выговаривая ему за ненужные расходы, она все же не могла скрыть своего удовольствия и острого любопытства.